Далекое-близкое
Мамочкино наследство
«Воспою любовь Христа, вознесут хвалу уста. Умер Он, чтоб я мог жить, по Его путям ходить» — звучит со старого мамочкиного магнитофона — моего наследства от нее. Помню, как она радовалась, когда приобрела его в «дефицитные» восьмидесятые годы. Не имея возможности всегда посещать молитвенные собрания, она с приемника записывала духовные гимны и даже проповеди. Записи эти часто сопровождались помехами и наслоениями других вещаний. Казалось, что вся ярость этого мира хотела заглушить кристально чистое небесное пение, прославляющее любовь Христа, радость спасения. Но Слово Божие заглушить нельзя, потому что Сам Господь бодрствует над ним.
А еще в наследство досталось мне мамочкино место в молитвенном доме. Это по ее молитвам двенадцать лет назад я приобрела большую Христову семью. И так мне хорошо в этой семье, так покойно, а иногда — восторженно радостно. Потому что «Только в Боге успокаивается душа моя, от Него спасение мое». Маленькой девочкой водила меня мама за руку в Божий дом. Но когда я подросла, по духу времени выдернула свою руку из ее руки. И, одев сначала красный галстук, а потом комсомольский значок, гордо забыла дорогу в молитвенный дом. Но спустя сорок лет, по маминой молитве, блудная овца нашла свое стадо. Как вошел в него и мой дорогой папочка за два месяца до своей смерти, все по той же неотступности молитвы моей мамы. Наследием для меня является и память о всех добрых маминых делах и лично для нас — ее двух дочерей, и для других. Выхаживала она меня в трудное военное время. Благодаря ее стараниям, мы с сестрой, которая родилась после войны, были аккуратно одеты. Потому что ее неутомимые руки шили нам самые красивые на свете чувяки для лета и теплые стеганые ватные бурки для зимы. А еще я помню свое красивое зимнее пальто, сшитое из поношенной юбки, с воротником из черно-белой кошки и такую же теплую шапку. Различные сарафанчики, блузочки в рюшечку, с оборочками из собранных кусочков материи — вносили радостное разнообразие в трудную послевоенную жизнь... А комбинированные платья! Комбинированные — потому что низ был сделан из одной старой вещи, а верх и рукава — из другой, и даже третьей.
В год победы над Германией я пошла в школу в красном платье из нового флага, купленного мамочкой по случаю на барахолке. Единственное новое платье по ночам стиралось, сушилось, гладилось, чтобы утром мне отправиться в школу в приличном виде. Мамины руки сшили мне и мешочек для чернильницы-неразливайки. Помните, были такие? Нальешь в нее чернила, а они не выливаются. Потому и неразливайка. Еще мамочка сшила красивую большую кассу для букв. Такая плотная материя с кармашками. А в каждом кармашке своя буква или цифра. Достанешь буквочки из кармашка и сложишь слово. Конечно, самое первое слово было «ма-ма». Иначе и быть не могло.
Была мамочка как житейской, так и духовной наставницей для соседки за стенкой. А в соседний двор к одинокой учительнице мамочка спешила со свежесваренным борщом да испеченными пирожками. И что пеклось, так всегда, чтобы и на раздачу было. Фрукты, овощи, варенья со своего сада всегда были на столе для чаепития с многочисленными гостями.
Будучи сама очень больной, она всегда старалась навещать больных, немощных, престарелых братьев и сестер по вере. Жизнерадостная, улыбчивая, она всегда находила слова утешения и облегчения. И непрестанно, до самой смерти свидетельствовала о Божьей любви и вере.
Прожив трудное сиротское детство, испытаний которого хватило бы не на одну жизнь, мамочка понимала, что это Бог хранил ее по Своему обетованию: «сироту и вдову не оставлю». Хранил от волков, когда на рассвете, мокрая от росы, пасла овец. От болезней, когда босиком мыла полы и зимой бегала за водой к колодцу. А чтобы мокрые ноги не примерзли, отбивала перед колодцем чечетку. Хранил на рогах коровы, которая поддела ее рогом за подмышку с двухлетней малолеткой на руках и размахивала, как на качелях. Хранил от злой лошади, которая перекусала и перелягала всех взрослых в семье, в которой мама жила, кроме ее одной. И потому посылали ее растреноживать и запрягать эту Зорьку. Хранил от верной гибели при работе на сенокосилке, потому что из-за малого роста ноги не имели опоры.
И не просто хранил мою мамочку Бог. Он явил Свою славу на ней, когда исцелил ее, взрослую замужнюю женщину, мать двух дочерей, от неизлечимого туберкулеза легких. Практически без лекарств, в суровые пятидесятые годы. По дерзновению веры и неотступной молитвы — ради малолетних детей — Господь на полвека продлил ее жизнь после врачебного приговора. А главное, ради того свидетельства Божьей славы и Его любви, которое мамочка несла всю свою жизнь, до самой смерти в 84 года. До последнего вздоха она не переставала молиться и прославлять Господа. И никогда не вела праздного образа жизни. В последние дни у нее не было уже сил и дыхания для пения. И она, лежа, шепотом повторяла слова, кивая головой в такт чудесному гимну:
И когда на земле мне останется жить
Лишь минуту одну, лишь мгновенье,
Я хочу этот миг для молитвы сберечь,
Чтоб она, как свеча, догорая,
Озарила мне путь к счастью радостных встреч
Со святыми в обителях рая.
Оно так и получилось, как в песне. За час до смерти мамочка, уже лежа в постели, молилась вместе с дорогой сестрой в Господе, которая пришла ее навестить. Потом приподнялась и села, озаренная, как ребенок, ясной улыбкой. Продолжив молитву сидя, почти шепотом трехкратно повторила: «да прославится наш Господь!»
И Он воистину прославился на ее похоронах. Горячие проповеди о Божьей любви, о спасении падшего человечества, тихое духовное пение на открытом воздухе в ясный солнечный, по-летнему теплый день сентября создавали атмосферу праздника, которая еще более усиливалась от белоснежного убранства покойной. Легкий ветерок, прощально прикасаясь к белому покрывалу и шарфу, обрамляющему седые волнистые волосы, оживлял красивое умиротворенное мамочкино лицо. Этому не мешали тихие слезы дочерей и близких.
Да, мы встретимся с тобою
Над чудною, над чудною рекою,
Там с неумолкаемой хвалою
Иисусу мы будем служить...
Я снова включаю магнитофон. Как прощальный привет, слушаю дивную историю о светлой душе — Фанине Кросби. Слепая почти с рождения, она прожила долгую девяностопятилетнюю благословенную жизнь в Господе. Она написала более восьми тысяч стихотворений. Многие из них положены на музыку. Некоторые из них и я хорошо знаю, их поют в нашем молитвенном доме: «Твердо я верю: мой Иисус», «Весть об Иисусе скажи мне», «Людям блуждающим путь укажите», «Не пройди, Иисус, меня Ты»...
Людмила Черникова,
Владикавказ