В зеркале памяти
Господь — крепость моя
Иссохло от печали сердце мое, обветшало от всех врагов моих. Удалитесь от меня все, делающие беззаконие; ибо услышал Господь голос плача моего...
Пс. 6:8-11
У большинства людей 1917 год ассоциируется с революцией. Но только не у меня, потому что это был год, когда в нашу семью вошла вера. В то время евангельское движение переживало вдохновение — Господь целые семьи прилагал к Церкви. На нашей станции Тверской все началось с маленькой группки верующих, а к 1925 году церковь выросла до 200 человек. К тому времени я уже приняла крещение и готовилась всю жизнь посвятить Господу.
Но надвигались тяжелые испытания и с горечью сознаюсь, что не устояла.
В конце 20-х годов многие руководящие братья были арестованы и пострадали за веру. Оставшиеся без пастырей, мы собирались тайно, но недолго. И я, среди прочих, ушла в мир, все более отдаляясь от Бога и впадая в грех. В 1934 году я вышла замуж, и семейные заботы совсем закрыли Господа.
Война стала тяжким испытанием для всего народа. Не миновало лихолетье и моего дома. К тому времени у меня на руках уже было трое деток. Когда заботы совсем одолевали, молилась, но как-то не осознанно, больше по привычке. Молитва была совершенно сухой и облегчения не приносила.
К житейской суете добавились семейные проблемы. Я совсем потеряла надежду, и мысли о самоубийстве преследовали неотвязно.
В тот день, когда совсем было решила свести счеты с жизнью, неожиданно в дом зашла соседка. Увидев мое состояние, она стала утешать меня и, вспомнив, что когда-то я рассказывала о верующих, предложила — сходи к ним, может, утешишься. Воистину Господь говорит устами даже неверующих людей.
Схватившись за эти слова, как за соломинку, я буквально побежала в Дом Божий, чтобы уже никогда не покидать его. В тот день произошло мое истинное покаяние и возрождение. Слава Ему!
Жизнь изменилась. Даже в семье воцарился мир, хотя муж, работавший весовщиком на железной дороге, был активным партийцем и Бога не признавал.
Прошли 10 лет моей радости, и Господь допустил новые испытания. Но теперь во всякое время со мною был Тот, Кто дает утешение и силы.
Я старалась воспитывать детей в христианском духе. Но в школе настойчиво требовали, чтобы младший сын вступил в пионеры. Я твердо помнила наказ не склоняться под чужое ярмо. Меня вызывали в школу, прорабатывали, а когда увидели, что не сломают материнское сопротивление, стали давить через партийную организацию на мужа.
Но как я могла отдать младшенького сыночка, которого Господь дал мне в 42 года как благословение и отраду мою!
Тогда решили действовать обманом, скрыв от меня день принятия в пионеры. Но Господь не дал свершиться неправде, и в тот момент, когда директор произносил перед всей школой торжественную речь, я молча прошла и, взяв сына за руку, на глазах у всех увела домой.
Что тут началось! Во-первых, дома муж со злостью и ненавистью ругал меня. Понимая, что Господь приуготовил меня ко всему и утвердил, муж не пытался мне запрещать или требовать. Нет, он говорил, что убьет себя от стыда и позора. Только пост и молитва моих друзей удержали его от этого шага.
А через несколько дней мне принесли повестку в суд: я должна была явиться в клуб г. Апшерона, где состоится открытое заседание. Накануне судилища по всему городу были расклеены афиши, где обвиняли несколько руководящих братьев и меня. Весь город их читал, судачил и насмехался. Можно представить состояние моего партийца-мужа! После домашних объяснений с ним мне пришлось идти в клуб.
Когда вошла в зал, то. к своему удивлению и радости, увидела, что в нем больше моих братьев и сестер, чем противников и обвинителей. К счастью, вход был свободный.
Торжественным голосом общественный обвинитель объявил о наших преступлениях. Братьев судили за проповедование Слова Божьего, но самой большой преступницей, оказывается, была я, так как сознательно сорвала торжественный прием в пионеры и увела от присяги сына.
Приговор был краток — лишить материнства. Зал взорвался возмущением: протестовали не только верующие друзья, но и просто знакомые, которые знали меня и мою семью. Порядок был нарушен возмущенными криками, и милиция поспешила очистить зал. Мы с мужем, не говоря друг другу ни слова, пошли домой. И я всю дорогу молилась моему Защитнику, на Которого возложила все скорби.
С тех пор к сыну стали плохо относиться в школе. Я все сильнее и сильнее просила Господа указать дальнейший путь. И вот Бог оказал Свою милость: мы переехали в Сухуми. В этом городе Он так расположил сердце мужа, что тот не препятствовал проводить собрания в нашем доме. Дети выросли, сын вступил в завет с Господом, женился, теперь у него пятеро деток.
Прошло несколько счастливых лет, но тут тяжело заболел муж. Сколько бессонных ночей провела я у его постели, потихоньку упрашивая послушать Слово Божие. Когда он стал совсем немощным и прежние друзья его позабыли, стал искать общения с верующими. Особенно полюбилась ему жизнерадостная веселая сестра Нина Банина. Она читала ему Библию, пела, просиживала часами у его постели, хотя он был уже очень тяжел и от него плохо пахло. Чувствуя приближение конца, муж искренне раскаялся и просил, чтобы похоронили как верующего, что и было сделано.
Когда в 1992 году в Сухуми пришла война, дети уехали, и я осталась одна, верная обещанию проводить собрания в своем доме. Сколько молитв было вознесено здесь, сколько слез выплакано! Приходили и неверующие, ища у Бога защиты от войны, видя, что все дома в округе, кроме Молитвенного, разрушены. Все понимали, что место это охраняется свыше.
Но, к сожалению, серьезная болезнь подкосила меня, и дети увезли к себе. Так и осталась открытой дверь дома, где столько лет собирались служители Бога.
Сейчас живу у дочки в Ереване, где встретила любовь и внимание местной церкви. Великий Боже! С какой целью Ты привел меня сюда на закате моей жизни — усмотри Сам!
Надежда Гайдаева