Выдающиеся личности
Рецепт святости
Так было, когда в 18 лет она, носившая тогда имя Агнес Гонджа Бояджиу, попросила у матери благословения, чтобы уехать из родного Скопье1 в Ирландию и вступить в монашеский орден сестер Лорето. Ей самой это решение далось нелегко, но то было лишь началом долгого пути.
Годы в монастыре стали самыми счастливыми в ее жизни. Она выбрала себе новое имя в честь французской монахини Терезы де Лизье, прославившейся добрыми делами и стремлением выполнять самую тяжелую работу. Позже, произнеся окончательные монашеские обеты, она уехала в Калькутту, чтобы преподавать географию и историю в престижной женской школе. Попутно Тереза изучила английский, бенгальский и хинди, а через семь лет стала директором школы... Казалось, все складывается как нельзя лучше, но судьба вновь поставила ее перед непростым решением.
Жарким сентябрьским днем Тереза ехала в переполненном поезде. Он двигался очень медленно, замирая на каждой станции, так что можно было рассмотреть толпы бедных, измученных, умирающих от голода людей. Когда она, задыхаясь от слез, наблюдала, с какой нежностью матери прижимают к небе истощенных детей, в ее сердце совсем по-новому прозвучали слова Христа: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Для нее стало очевидным, что Иисуса, Которому она принесла нерушимые обеты верности, нужно искать среди страдания, смрада и нищеты. И Тереза снова сделала выбор...
Она срочно прошла интенсивное обучение на курсах медсестер и покинула школу, за 16 лет ставшую родной. О, она прекрасно помнит день, когда купила на рынке дешевое сари и с пятью рупиями в кармане отправилась в трущобы Калькутты. В этом городе тысячи людей рождаются и умирают прямо на улицах, и никому нет до этого дела. Растерянная и голодная, Тереза скиталась по грязным переулкам.
Мать Тереза родилась 27 августа 1910 года в македонском городе Скопье в семье албаноговорящих аромынов. Скопье находится на территории современной Македонии, в те годы - Османская империя.
ляла, что именно собирается делать. Но одно знала наверняка: самое ценное, что может дать человек человеку - это личное участие.
В заброшенном доме среди отбросов и мусорных куч она стала учить малолетних инвалидов, сирот и бродяжек мыть руки и писать на асфальте. Стаскивала под дырявый навес брошенных младенцев, умирающих бездомных и старалась облегчить их страдания. Ни денег, ни медикаментов не было. Но Тереза считала, что гораздо существенней
- улыбка, участливое прикосновение, слова ободрения и любви. Тогда даже умирать не так страшно.
Правда, ей самой такаяжертвенность давалась очень нелегко. Тонны человеческой скорби и мучений обрушивались на нее, как штормовые волны на одинокий утес, и порой казалось, что еще немного
- и она не выдержит. В минуты отчаяния она уединялась среди вонючих курганов мусора и, опустившись на колени, исступленно просила: «Господь! Дай мне силы утешать, а не быть утешаемой, понимать, а не быть понятой... Любить, а не быть любимой! Ибо, только когда мы отдаем, мы получаем. А прощая, обретаем себе Прощение...». Этой нехитрой молитвой до сих пор начинают каждый новый день монахини ордена Милосердия...
Позже стало немного легче. Узнав о ее деятельности, люди начали приносить еду, вещи, деньги. Появились помощники. Городские власти отдали ей огромное полутемное помещение, примыкавшее к храму (раньше в нем держали жертвенный скот). Так в Калькутте появился первый дом для умирающих, который местные жители назвали «Домом Чистого Сердца». Там и сейчас никому не нужных бедняков моют, кормят, лечат, а главное - наделяют лаской и вниманием, которых многие из них вообще не видели в жизни.
А Тереза упорно продолжала организовывать приюты, школы и клиники... Кто-то считал ее блаженной, а кто-то - сумасшедшей. У нее не было времени размышлять об этом. Кроме того, Тереза всегда делала то, что хотела, независимо от препятствий и обстоятельств. А хотела она только одного: помогать тем, кто больше всего в этом нуждается.
Хотя на самом деле встреча с первой «пациенткой» оказалась для Терезы серьезным испытанием. Парализованную женщину, покрытую коростой и гнойными ранами, привез на тачке сын и оставил на улице. Тереза попыталась помочь, но умирающую не захотели принять даже в самую захудалую больницу. Да и сама монахиня не сумела вынести вида и запаха незнакомки. В ужасе она убежала, но оставлять бедняжку на произвол судьбы тоже было нельзя. Тогда она стала молиться: «Господи, дай мне сердце, полное чистоты, любви и смирения, чтобы я могла принять Христа, коснуться Его и полюбить в этом разрушенном теле...»
Вернулась. Притронулась к изъеденным крысами ранам, вымыла и обласкала несчастную. Женщина умерла с улыбкой, и тогда Тереза окончательно поняла, что ее призвание - служить «беднейшим из бедных». Тем, кто никому не нужен.
С тех пор для нее не существовало понятия о нормальной человеческой брезгливости. Она без перчаток промывала червивые раны, целовала умирающих в лоб и учила своих помощниц входить к прокаженным с улыбкой - ведь очень важно, чтобы человек не чувствовал себя одиноким... Она не признавала различий в национальности, цвете кожи или вероисповедании. Поэтому без устали ездила по всему свету, основывая лепрозории, больницы и детские дома в самых отдаленных уголках планеты...
У самой Терезы никогда не было средств. Два белых сари, сделанных руками прокаженных, молитвенник, тощий матрас - практически все ее имущество (впрочем, как и остальных сестер ордена Милосердия). В ее крохотной комнатушке в здании католической благотворительной миссии стояла старая деревянная скамья. Приезжал ли к матери президент, или приходил нищий - все сидели на этой скамье. Она - на одной половине, посетитель - на другой.
Мать Тереза не заботилась о том, чтобы понравиться обществу или быть кому-то удобной. Не раз ее упрекали в том, что она пользуется «грязными» деньгами. В числе постоянных спонсоров ее ордена были Жан-Клод Дювалье, кровавый диктатор Гаити, Чарльз Кининг, махинации которого оставили без гроша тысячи американских пенсионеров, и газетный магнат Максвелл, разоривший пенсионный фонд своих сотрудников. Но это ее не смущало. Слишком много она видела умирающих от голода, у которых уже даже не было сил есть, и страдающих от болезней, у которых уже не было слез. На все упреки и просьбы вернуть деньги тем, у кого они были украдены, она неизменно отвечала: «Эти деньги пожертвованы не мне, а тому делу, которым я занимаюсь. Я не могу их отдать».
Когда ей вручили Нобелевскую премию (которую, разумеется, она приняла только во имя бедных), многие газеты возмущенно писали: «Какое отношение имеет эта экзальтированная старушка к такому великому делу, как мир во всем мире? Она просто занимается саморекламой и религиозным бизнесом!» Мать только улыбалась: «Не стоит слушать, кто что скажет, нужно просто делать свое дело». И вскоре после этих нападок приостановила военные действия в Бейруте, чтобы вывести из разрушенного детского дома, из-под обстрела, 37 сирот.
Она не писала речей - ей нужно было просто помолиться, для того чтобы знать, что сказать. Она не писала книг - слишком много было дел и без этого. К тому же считала, что проповедовать нужно без слов, примером своей жизни. Задача ее ордена состояла в том, чтоб нести людям Любовь Бога через заботу, теплоту и нежность, проявленные к ним. Насмотревшись страшных картин голода и болезней, она все же была твердо убеждена, что одиночество и ощущение, что ты никому не нужен, - самый ужасный вид нищеты. «В каждом истощенном и израненном теле я вижу Христа, - объясняла она, - и потому каждый человек имеет право на милосердие и любовь. А подлинная любовь Бога принимает самого последнего, уродливого, мало похожего на разумное существо беднягу таким, какой он есть». Как-то ей сказали:
- Вы делаете все это, потому что любите не людей, а Христа.
Она спокойно ответила:
- Нет. Я люблю Христа и потому люблю людей. Но без Бога мы слишком бедны, чтобы помогать нищим.
Она никогда не сомневалась в том, что делала. Много раз ее упрекали: «Вы лечите не причину, а следствие! Вы латаете дыры! Ваш труд тонет в океане проблем!» Да, она прекрасно знала, что ее работа бесконечна. Болезни и несчастья неистребимы в роде людском. И все же Тереза верила, что этот мир нужно делать лучше. Хитро щурясь, журналисты «наивно» спрашивали: «Когда исчезнут голод, бедность и болезни?» Она твердо отвечала: «Тогда, когда ты и я начнем делиться. А отдавать надо так, чтобы самому было больно».
И с восторгом рассказывала о щедрости женщины, которая поделилась половиной принесенного ей риса с соседями. В миске была всего пара килограммов, а ее собственная семья голодала уже 8 дней. Но свой прекрасный поступок женщина объяснила очень просто: «Им тоже нечего есть», - только и сказала она.
Сама Тереза и монахини ее ордена никогда ничего не просили. Те, кто хотел поучаствовать в деле милосердия, сами находили их. Денег жертвовали много, гораздо больше, чем тысячи рупий, но Терезу радовало желание какой-нибудь богатой женщины лично поухаживать за больными: «Ценны не финансы, а затраты наших собственных душ».
Однажды к ней пришли счастливые молодожены. Они дали ей очень большую сумму на нужды бедных. Оказалось, что это деньги, которые они собирали на собственную свадьбу. Тереза прекрасно понимала, что значит свадьба для индусов. Ей хотелось знать, зачем эти двое принесли такую огромную жертву. Даже через много лет она дословно помнила их ответ: «Мы очень любим друг друга. Любовь принесла нам столько счастья, что мы решили поделиться им с бедными, которым вы служите». Любовь... Уж она-то знала, что любовь - вовсе не чудо. Она порой требует неимоверных усилий...
Неиссякаемым источником, из которого сама Тереза черпала терпение, силы и энергию, была молитва. Однако самым большим испытанием в ее жизни стало то, что, как ей казалось, она утратила личные отношения с Христом. Свое отчаяние мать скрывала ото всех, а в дневниках писала: «Люди думают, что вера, надежда и любовь переполняют меня, но мне кажется, что я не нужна Богу, что Бог - это не Бог, и что в действительности Его не существует...» А потом писала так: «Я хочу любить Иисуса, как никто до сих пор Его не любил. Но кто для меня Иисус? Больной, которому нужно помочь. Одинокий, которого нужно согреть. Нежеланный. Слепой. Нищий. Запойный. Меня уже называют святой, но, как и Он, я готова отказаться от блаженства рая, для того чтобы нести свет тем, кто пребывает во тьме на земле...»
Свои переживания мать Тереза доверяла только нескольким духовным наставникам. В ответ на ее жалобы святые отцы отвечали, что она далеко не первая, кто проходит подобный путь борения со своими страстями, и сама ее неутолимая жажда встречи с Богом является доказательством Его скрытого присутствия в ее жизни. Что ж, наверное, так и есть. Когда в юности она всем сердцем ответила на призыв Иисуса, старший брат Лазарь назвал ее решение девичьей причудой. Тереза ответила ему так: «Ты считаешь себя значительным, потому что станешь офицером и будешь служить королю с двумя миллионами подданных? Я же буду служить Королю всего мира». И, несмотря на годы духовных метаний и сомнений, она ни на минуту не переставала служить людям. Всем и каждому, ради кого ее Господь взошел на Голгофу.
Даяна РОМАНОВА,
газета «Для ТЕБЯ» №132, г. Херсон