жены великих
«Только Бог Один видит, как я тебя люблю»
Возможно, кто-то помнит художественный фильм «26 дней из жизни Достоевского», где рассказывается не только драматическая история создания романа «Игрок», но и романтическая история встречи и любви Федора Михайловича, тогда уже знаменитого писателя, и молоденькой стенографистки Ани Сниткиной, ставшей женой и верной спутницей, помощницей, «добрым ангелом», как Достоевский постоянно называл ее в своих письмах.
Холодным утром к дому петербургского купца Алонкина в Столярном переулке, где Достоевский в очередной раз снимал квартиру, подошла Анечка, робкая 20-летняя девушка, – ее послали помочь писателю в качестве стенографистки. Первое впечатление, взаимное, было неблагоприятным. Федор Михайлович никак не мог запомнить имя стенографистки, сходу напугал ее, рассказав о своих припадках эпилепсии, которыми страдал с юности.
Достоевский был в сомнении – чем это юное создание сможет помочь ему? Писатель попал в кабальные условия: если через 26 дней рукопись не будет сдана в печать, Достоевский лишается авторских прав на все свои последующие произведения. Начали работать. Федор Михайлович ночью набрасывал план следующей главы, Аня за ночь расшифровывала свои лихорадочные записи. Утром он правил, после чего Аня переписывала все набело.
Постепенно лед взаимного недоверия таял, пили чай, говорили об умершей жене, о других женщинах, о жизни, вернее, Достоевский рассказывал о своей жизни, о каторге. Анечка проникалась глубоким состраданием к этому одинокому, больному человеку... Случилось чудо – роман был сдан в срок. Встречаться больше не надо.
Кто из нас, умудренных жизнью, скажет, как зарождается, как появляется любовь? И что такое вообще – любовь мужчины и девушки? Написано об этом много, но это – тайна! Как говорится, «она его за муки полюбила», – но ведь этим ничего не объяснить!
Что и говорить – разница в возрасте 25 лет! Ему – 45, ей – 20. Он, хоть и известный писатель, но – каторжник, больной эпилепсией, весь в долгах (содержит большую семью умершего брата, пасынка от первой жены, тоже умершей), толпа наглых кредиторов, которые одолевает писателя, пользуясь его непрактичностью, характерной для всех великих.
Достоевский робел, как мальчик. Объяснялся в любви иносказательно, рассказал ей как бы сюжет нового романа, где герой, пожилой и больной человек, полюбил юную девушку. У поэта Вл. Корнилова есть стихотворение, посвященное Анне Григорьевне Достоевской:
Этой отваги и верности
Перевелось ремесло...
Больше российской словесности
Так никогда не везло.
Брак длился недолго – 14 лет. Когда Федор Михайлович скончался, Анне Григорьевне было всего 35. Сама же она дожила до 72-х лет, умерла в 1918 году в Ялте, в полном одиночестве. Крым тогда был отрезан от России, дочь была заграницей, сын не смог выбраться, и лишь в 1968 году внук Андрей Федорович исполнил волю покойной, перенеся ее прах и похоронив рядом с могилой Достоевского в Александро-Невской Лавре.
Вся жизнь Анны Григорьевны – и при жизни писателя, и после его смерти – была подвижничеством. Жертвенность и в большом, и в малом, была сущностью ее характера, причем без особых усилий, как само собой разумеющееся. Умела гасить в зародыше поводы для ссор, смягчала приступы раздражения, ревности. У Федора Михайловича был тяжелый характер, да и вся его жизнь, сосредоточенная на творчестве, – тяжелая ноша для близких, но не для такого любящего сердца, какое было у его Анечки.
Взять хотя бы пагубную страсть писателя к рулетке, с которой он боролся лет десять. Каялся, терзал себя муками совести, ходил к священнику, но никак не мог справиться. Роман «Игрок» он писал с себя. Эта вечная фантазия о выигрыше – при постоянной бедности и нужде... Но вот что невероятно: Анна Григорьевна мучилась, наверное, больше него, как верующий и очень чистый человек. Всепрощающая любовь! Она утешает его после проигрыша, закладывает и перезакладывает свои последние драгоценности, обручальное кольцо. Более того, когда что-то не ладится с созданием нового романа, чтобы успокоить его тревожное настроение и отогнать мрачные мысли, она сама предлагает ему ехать в Висбаден играть в рулетку! Конечно, Анна Григорьевна ни на минуту не рассчитывала на выигрыш, ей было очень жаль ста талеров – при их вечно нищенской жизни заграницей...
Милые жены, кто из нас способен на такое?! На всепрощающую любовь и полное самоотречение? Правда, такая любовь соседствует с поклонением, но не мне судить... Лично я, к сожалению, до сих пор делаю мужу много замечаний, а то и берусь обличать его... А все меняет только любовь, только любовь...
Почитайте письмо Достоевского из Висбадена в Дрезден, где жила тогда Анна Григорьевна с маленькой дочерью Любочкой и была еще беременна.
«Бесценная моя, друг мой вечный, ангел мой небесный, ты понимаешь, конечно, – я все проиграл, все 30 талеров, которые ты прислала мне. Вспомни, что ты одна у меня спасительница и никого в целом мире нет, кто бы любил меня. Вспомни тоже, Аня, что есть несчастья, которые сами в себе носят и наказание. Пишу и думаю, что с тобой будет? Как на тебя подействует, не случилось бы чего? А если ты меня пожалеешь в эту минуту, то не жалей, мало мне этого!
...Веришь ли, ангел мой, что я весь год мечтаю, что куплю тебе сережки, которые я до сих пор не возвратил тебе. Ты для меня все свое заложила в эти четыре года и скиталась за мной в тоске по Родине! Аня, Аня, вспомни тоже, что я не подлец, а только страстный игрок.
...Теперь эта фантазия кончена, навсегда. Я и прежде писал тебе, что кончена навсегда, но я никогда не ощущал в себе того чувства, с которым теперь пишу. О, теперь я развязался с этим сном и благословил бы Бога, что так это устроилось, хоть и с такой бедой, если бы не страх за тебя в эту минуту. Аня, спаси меня в последний раз, пришли мне 30 талеров. Я лежу у ног твоих и целую их и знаю, что ты имеешь полное право презирать меня, а стало быть, и подумать: "Он опять играть будет". Чем же поклянусь тебе, что не буду? Я уже тебя обманул. Не буду, не буду, не буду и тотчас приеду! Верь в последний раз и не раскаешься. Теперь буду работать для тебя и для Любочки, здоровья не щадя, увидишь, увидишь, всю жизнь.
Ах, береги себя, для будущего ребенка, для Любы, для меня. Конец с проклятой заграницей и с фантазиями! Поскорей бы только в Россию!»
Такое вот страстное, в духе всего литературного творчества Достоевского, письмо. И случилось Божье чудо: по молитвам Анечки и через собственное раскаяние – с рулеткой, спустя десять лет зависимости, было покончено. Как? Каким образом? Ведь и раньше каялся, обещал? Те, кто пережил нечто подобное, знают: чудо невозможно объяснить. Мы боремся, боремся, будь это курение, пристрастие к алкоголю или дух осуждения, или еще что-то запинающее, – молимся, а потом вдруг видим себя свободными! И изумляемся, и славим Бога, для Которого нет ничего невозможного...
Анна Григорьевна в минуты собственной боли всегда прежде всего думает о муже. Несмотря на свою молодость, она относилась к нему, как к ребенку. Когда у них умирает крохотная первая доченька Соня, трехмесячный ангелочек, у Анны Григорьевны одна мысль: чем смягчить переживания мужа, который так гордился, что стал, наконец, отцом! Когда у них от эпилепсии скончался сынок Алеша, и горю Федора Михайловича не было предела – Анна Григорьевна посылает его в Оптину пустынь. Все это позже войдет в канву романа «Братья Карамазовы» – и пронзительная смерть Илюшечки, и удивительная беседа отца Зосимы с бабой, потерявшей сыночка. Отец Зосима советует плачущей женщине: возвращайся скорей к мужу, люби его, утешь его, как только можешь...
Иногда спрашивают: отчего у Достоевского нет образа любимой жены, а лишь роковые женщины, вроде Настасьи Филипповны да Грушеньки? Как можно все разложить по полочкам? Почему у Пушкина нет образа его красавицы Натали? Жене Достоевский посвятил свой последний роман «Братья Карамазовы». Некоторые черты ее характера есть и в образах трех сестер Аглаи, Аделаиды и Александры в романе «Идиот». Интересно, что Сонечка Мармеладова «побеждает» Раскольникова именно своим смирением, всепрощением, молчаливым и кротким духом. Хотя роман «Преступление и наказание» написан до встречи Достоевского с Анечкой, но, видимо, он мечтал о таком женском характере, о такой любви?
Иногда Анну Григорьевну упрекают в некоей приземленности, практичности, деловитости. Но кому-то надо было взять на себя все издательские и финансовые дела. У нее хватило на это и сердечности, и ума, и сил. Занималась она изданием, составлением комментариев, до конца дней своих писала воспоминания. В Старой Руссе, где у них был свой дом, устроила школу, собирала деньги для детей. Сейчас в этом доме музей Достоевского. Книжку воспоминаний Анны Григорьевны читаешь с большим волнением. Сколько там и слез, и молитв, и понимания, с кем она рядом... Да, бывают и бытовые мелочи – потуже завязать шарф, чтобы не кашлял, дать пастилку для горла, угадать настроение, желание.
Анна Григорьевна была неотлучно и при кончине писателя, читала по его просьбе Евангелие, то самое маленькое Евангелие, с которым он не расставался все 30 лет, оно было подарено ему в Тобольской пересыльной тюрьме тремя прекрасными женщинами-христианками, женами декабристов, которые, как могли, утешали каторжников – Фонвизина, Анненкова, Муравьева...
В своих воспоминаниях после смерти Достоевского Анна Григорьевна пишет: «Кончилась моя личная, полная безграничного счастья жизнь». Ничего себе счастье, – подумаете вы. Вечное безденежье, скитания, болезни, смерть детей, припадки эпилепсии Федора Михайловича, недоброжелатели мужа... Служение – без мысли о себе!
Были у Анны Григорьевны некоторые странные мысли. Например, она считала, что эпилепсия и тяга к азартным играм – своеобразная плата за гениальность Достоевского... Но это, на мой взгляд, та область, та причинно-следственная связь, где мы, чаще всего слепцы, – это Божий промысел, а нам, вслед за Иовом, можно только положить руку на свои уста...
Вот выдержка одного из писем Достоевского к жене, которых было написано очень много: «Ты одна в моей душе и в мечтах. Люби меня тоже, люби в самом деле, только Бог Один видит, как я тебя люблю...»
Ольга Колесова