Живой мир
Однажды летом, когда я была ещё совсем маленькой, мы поехали с мамой и папой отдыхать в лес. Мама учила меня слушать, как поют птицы, а папа рассказывал, как называются цветы и деревья. И нам было весело, а я всё время радовалась, что мама и папа со мной, и стараются, чтобы мне было хорошо. И когда я нечаянно поцарапала руку о колючий куст, мама и папа вместе дули мне на ранку, смазанную зелёнкой. И мне сразу стало не больно. И мама с папой мне улыбались.
Потом папа сказал:
– Пора собираться домой!
Мама стала складывать еду и плед в дорожную сумку, а папа ей помогал. И тут я увидела ёжика. Настоящего живого ёжика! Он пыхтел, как маленький паровозик, когда бежал мимо меня. Наверное, он куда-то торопился по своим ежиным делам. Но я успела его схватить, и руки мои опять поцарапались, но я ни за что не хотела отпускать ёжика. Он оказался тяжелым и сильно дрыгал ножками, стараясь вырваться из моих рук.
– Нет уж, будешь жить теперь у нас, – решительно заявила я и засунула ёжика в свою корзиночку, из которой торчали несколько сорванных ромашек и колокольчиков. Ёжик растерянно замолчал, а я накрыла его своей панамкой. Я понимала, что нужно спросить разрешения у родителей, но почему-то не спросила.
Когда мы возвращались домой, ёжик то и дело начинал пыхтеть и царапаться о корзиночку. Наверное, ему было интересно посмотреть, куда это мы едем.
– Что ты там пыхтишь, доченька? Спать хочешь? – спросила меня мама. И я стала петь песни, чтобы мама больше не слышала, как пыхтит ёжик. Пусть им с папой будет сюрприз!
Когда мы приехали домой, я сама несла свою корзинку до квартиры. А потом я забыла про ёжика, потому что по телевизору показывали мультики.
– Доченька, это ты пролила молоко? – вдруг спросила мама.
– Нет, – честно сказала я.
– Тогда почему по всему полу маленькие лужицы молока?
Я только плечами пожала. Ну откуда же мне знать, почему пол в молоке?
И вдруг на середину комнаты торопливо выбежал ёжик. Он странно покрутился вокруг маминых ног и опять суетливо побежал. А следом за ним тянулись капельки молока.
– Доченька! Это ты привезла ежиху из леса?
Я почему-то испугалась слова «ежиха» и только кивнула головой.
– Нужно немедленно вернуть её в лес!
– Ну, мама, ну пусть этот ёжик поживет у нас немного! Я с ним поиграю-поиграю и потом верну в лес!
– Твой ёжик – живой, он не игрушка, доченька! И ещё он – чья-то мама. Видишь, она бегает, ищет своих дочек и сыночков, хочет накормить их своим молоком. И они, бедненькие, плачут где-то без мамы и хотят есть.
И я вдруг вспомнила, как мне хорошо, когда рядом со мной и мама и папа. А бедненькие ежата сейчас одни, и им так страшно.
И всё-таки на всякий случай я спросила:
– А папа у них есть? Может, он пока с ежатами, и они не плачут!
– Я не знаю, есть ли у них папа, но накормить их можно только маминым молоком. Они, наверное, совсем ещё маленькие, – окончательно расстроилась мама.
– Нужно отвезти маму-ежиху обратно в лес. И немедленно, – сказал с порога папа. Он строго посмотрел на меня и добавил, – она – не игрушка. Она – мама.
Я немного обиделась на строгие папины слова, и ещё мне очень хотелось спать, а не ехать обратно в лес, но папа решительно сказал:
– Садись в машину, мы повезём ежиху домой. Может, мы ещё успеем, и с ежатами ничего не случилось.
Я поймала ежиху и опять посадила её в корзиночку. Она как будто понимала, что её сейчас повезут назад в лес – домой, к детям, и сидела тихо и почти не пыхтела.
На улице уже вечерело, и папа торопился доехать до леса пока светло. Но всё равно, когда мы приехали, было уже темно. Я поставила корзиночку на землю и помогла ежихе выбраться из неё. Она на мгновенье замерла, потом пофыркала и торопливо затопала куда-то в кусты.
– А она найдёт своих деток? – испуганно спросила я папу.
– Найдёт, – спокойно и уверенно ответил мой папа. Он стоял и смотрел, как колышется трава там, где пробегает ежиха. И улыбался.
«Как хорошо, когда тебе кто-то улыбается», – думала я, когда засыпала на заднем сиденье машины. И ежатам-деткам сейчас тоже улыбается их мама-ежиха.
Ольга Шульга
С-Петербург