жена миссионера

Там, куда ворон костей не носил

Валерия – настоящая русская красавица, большеглазая, светловолосая, с милой, нежной улыбкой. Просто трудно поверить, что эта хрупкая женщина живет в самых суровых условиях на Крайнем Севере, где дуют ледяные ветры, где морозы такие, что обморожение – обычное явление. Но любовь Божья согревает сердца, поэтому такие женщины, как Валерия, могут с радостью нести все тяготы жизни жены миссионера. Давайте познакомимся с этой чудесной женщиной…

Кто Вы и откуда? Как попали на Север?

Я, Гринь Валерия Владимировна, родилась в 1978 году в г. Тихвине Ленинградской области, в семье неверующих. Мама нас воспитывала одна, родители развелись, когда мы были еще маленькими. Она хотела, чтобы мы лучше жили, поэтому поехала на заработки на Север. Оставила меня с братом у бабушки, но вскоре увидела, что там жить можно, и забрала нас к себе. Мне было тогда восемь лет, а брату шестнадцать. Поселились мы в поселке Комсомольский, где первые комсомольцы добывали золото, он находился в 150 км от Певека. Певек – это самый северный город России, в нем есть аэропорт и морской порт.

Первое, что мне вспоминается – это холодный пронизывающий ветер. Хотя было лето, сразу пришлось надеть куртку. Вокруг ни одного дерева. Года четыре я не могла простить маме, что она привезла нас в этот холод, потому что невозможно было заниматься тем, к чему я привыкла и любила: ни ездить на велосипеде, ни купаться. Холод, лед, все замерзшее… И зимой, и летом холодно. Я всегда с удовольствием уезжала в отпуск, когда мама вывозила нас в Центральные районы России.

Наша бабушка, которая так заботилась обо мне, была против нашего отъезда. Все время повторяла такую фразу: «Едете туда, куда ворон костей не носил». Пугала нас: «Там зэки». Но когда мы приехали, там уже не было заключенных, хотя были те, кто отсидел, но они давно уже остепенились и стали нормальными людьми. Можно было даже никогда и не узнать, что они в свое время были заключенными.

Остались, конечно, лагеря, но там давно никто не сидит. Остались строения, посуда (это на урановых рудниках, больше 20-ти минут там стоять нельзя – сильно облучаешься). В этих лагерях сидели политические заключенные – и преступники, и верующие. Я задавалась вопросом: кто первый принес сюда Евангелие, и вспомнила, что здесь многие заключенные сидели за веру. Думаю, что до последнего часа они преданно молились о том, чтобы эта земля тоже стала благословенной, чтобы и последующие поколения узнали о Боге. Не думаю, что в те времена кто-то мог добровольно поехать нести Евангелие к чукчам, а верующие выйти из своего заключения не могли.

Валерия, что вы закончили кроме средней школы?

Я училась три года на теолога в Донецком христианском университете и получила степень бакалавра богословия. Но хотелось получить еще и светское образование, поэтому закончила юридический факультет С.-Петербургского университета по специальности правоведение. Домой приезжала на каникулы, как на практику, которую проходила в своей церкви, где, кстати, познакомилась с моим будущим мужем Славой.

Пригодилось ли Вам юридическое образование?

Да, звонят из соседних поселков и спрашивают совета. Верующих часто на работе обижают. Я объясняю, как правильно поступать. Верующие молятся за начальствующих, которые издают законы, помогающие людям жить в цивилизованном обществе, и надо знать эти законы.

Получается, что Вы несете служение юридической помощи для верующих?

Да. Мы заказали и получили книгу «Церковь и закон», в ней все, что касается религиозных организаций. Хочу вплотную заняться этим, потому что вопросов на эту тему очень много, а я изучала в основном гражданское и трудовое законодательство.

Ну, а как действует в Вашей жизни христианское образование? Какое служение вы несете, кроме жены миссионера?

У нас на Севере людей с образованием не так уж много. С дипломом Донецкого христианского университета меня допустили работать с детьми в детском саду. Я работала два года воспитателем только благодаря этому образованию. По возможности рассказывала детям библейские истории. Кроме этого, я занимаюсь с детьми в воскресной школе. Также музыкальное служение полностью на мне – я готовлю программу псалмов ко всему служению. Репетирую с желающими петь.

И хором тоже вы руководите?

Хора у нас нет, т.к. церковь у нас небольшая, всего 20 человек.

Валерия, я знаю, что до того как вы познакомились со Славой, вы уже несли служение у себя на Севере. Какое это было служение? Воскресная школа или что-то еще?

Нет. У нас была сестра, ответственная за служение воскресной школы, которая специально приехала на Север, чтобы заниматься этим служением. У нее был соответствующий опыт, а я только помогала. На мне было музыкальное служение воскресной школы, аккомпанемент на синтезаторе для детей. В церкви была стабильная молодежная группа прославления, мы много репетировали.

Тогда у нас был пик евангелизаций, мы много ездили по поселкам, и в это время Бог положил мне на сердце поехать на остров Айон. Мне хотелось вести свое служение, чтобы знать, что Бог меня особо и много использует, и не только в роли помощницы. Тогда я попросила благословения у братьев Петра и Славы, чтобы поехать на Айон и начать там воскресную школу, ведь там вообще никого не было. Но мне сказали: «Ты одна не поедешь, молись, чтобы Бог послал тебе второго человека. Ведь Иисус посылал по двое».

И мы начали молиться с Инной Денисюк, которая преподавала у нас в воскресной школе. Я предложила ей поехать со мной, чтобы она была тем «вторым человеком», о котором говорили братья. А воскресные уроки в Певеке вместо нее продолжила бы Наташа Литневская. Инна согласилась, и я видела, что она согласилась ради меня. Мы отправили на остров все свои вещи по льду зимней дорогой, а остальные 9 месяцев туда летает вертолет.

Но так получилось, что Бог несколько изменил наши планы. Дело в том, что Слава предложил мне выйти за него замуж. Это было в 2000-м году. И я не поехала на остров, а полетела в Молдову на свою свадьбу. У нас не было никакого свадебного путешествия, потому что через 8 дней после свадьбы мы улетели обратно. Собрали все необходимое, дождались, когда океан замерзнет, и с множеством книг, кассет и вещей поехали на Айон. Тем вторым человеком, которого послал Бог, оказался Слава. Когда он говорил: «Молись, чтобы с тобой был второй человек», он сам не знал, что сам будет этим вторым.

Бог так позаботился, что мы смогли договориться с полярной станцией – единственным местом, где находились русские. Нам выделили комнату. Но здесь было невозможно нести служение: полярная станция закрыта, из поселка никого не пускают, все регламентировано по времени. А очень скоро администрация выделила нам трехкомнатную квартиру. Через несколько дней у нас была работа, потому что нельзя жить в поселке и не работать – появляются лишние вопросы. Я работала в детском саду, а Слава – столяром-плотником, а потом кочегаром.

С первых же дней мы быстренько сделали ремонт. В квартире не было ни окон, ни розеток, но Бог позаботился и об этой нужде. У нас была достаточно большая квартира, такую бы на материке иметь (улыбается). Зал большой, мы его превратили в комнату для богослужений. Приглашали к себе домой людей, и люди приходили.

Есть сейчас на Айоне церковь?

Есть небольшая группа из десяти человек, но до сих пор нет своего лидера. Там несет служение очень сильная в вере сестра, которая продолжает обучать детей.

Какими качествами должен обладать миссионер, несущий служение на Севере?

Терпением, физической выносливостью. Как-то к нам приезжал ответственный брат проверить, как мы трудимся. И мы благодарны ему за это, потому что он смог подсказать нам, где и что не так в нашем служении. Он сказал, что для работы на Севере нужно иметь железное здоровье.

Слава рос среди изобилия фруктов, овощей и солнца, как он чувствует себя безо всего этого там, на самом крайнем Севере?

Мне кажется, что Бог все покрывает. Все наши потребности. Мы наблюдаем, как Бог дает здоровье нашим детям. На материке иногда детки не имеют такого крепкого здоровья, как у нас на Севере. И хотя первая беременность проходила на острове, вторая в городе, где и продуктов-то не было – одни макароны, но я не потеряла ни одного зуба и волосы мои на месте. А многие теряют и зубы, и волосы – при обильном питании, а у меня дети рождались с весом больше четырех килограммов.

Расскажите, какой должна быть, на Ваш взгляд, жена миссионера?

Я знаю, что Бог заботится о нас во всех отношениях. Не надо бояться. Потому что Бог позаботится о всех сферах жизни, которые волнуют каждую женщину, хозяйку и мать. Когда откликаешься на его призыв, то доверяешь Ему. Если едешь в неизвестность, она не должна пугать, когда ты с Богом.

Давайте представим такую сцену: из дальней поездки приезжает муж, уставший, замерзший, нервный, голодный… Как должна себя вести жена миссионера в такой ситуации?

В прошлом году, в феврале, например, Слава приехал к тому же еще и обмороженный. Обычно я не говорю лишних слов, задаю мало вопросов. Единственное, что спрашиваю, была ли поездка благословенной. Потом он сам все расскажет, а пока начинаю залечивать его раны и проявляю максимум заботы – все, что могу в это время дать. Максимум внимания, терпения, потому что на первом месте у меня Бог, а потом муж. Если есть возможность попросить сестер посидеть с детьми, чтобы Слава мог выспаться и отдохнуть, то я обязательно это делаю.

Сколько ему нужно времени, чтобы отдохнуть?

День-два. Я вообще стараюсь помогать ему во всем. Если могу какой-нибудь вопрос решить сама, то стараюсь не тревожить мужа.

Слава ездит, потому что кроме церкви, где он служит пастором, есть еще группы, которые нужно посещать?

Да. Организована церковь в селе Янранай, там уже есть свои лидеры, но их нужно поддерживать. Есть еще община в селе Биллингс. Там уже есть лидер из чукотского народа, который переехал из Янраная на служение. Их тоже надо поддерживать. Для них все это новое – у них нет в роду верующих и, конечно, они не знают всех тонкостей служения. У них не только духовные проблемы, но проблемы, например, со зданием для богослужений и др.

Какое положение в этом районе с грамотностью, наркоманией, алкоголизмом, бедностью и т.д.? Я думаю, что в представлении многих читателей Чукотка  – это снежная пустыня, где стоит пара чумов, а что там происходит на самом деле – мало кому известно.

Раньше, много лет назад, там жили только чукчи-оленеводы. При советской власти у них насильно забирали детей в школы-интернаты, и теперь фактически утеряны родительские чувства, нарушена связь между детьми и родителями. Выросло поколение интернатских детей. Они знают русский, а чукотского не знают, обучены, умеют читать, читают Библию. Так что языковых проблем у нас с ними нет. Но старики знают чукотский, поэтому у нас есть издания и на чукотском языке, чтобы охватить и стариков. На сегодняшний день для них изданы только Евангелие от Луки и книга «Иисус – наша судьба». У чукчей столько диалектов, что не все они могут и эти книги читать. У них есть морской, тундровый диалекты, которые сильно отличаются друг от друга. Над некоторыми словами они даже смеются, говорят, что перевод звучит не очень хорошо. Так что с грамотностью нет проблем. Есть очень образованные и умные люди, которые даже вырвались в политику, это бывает очень редко. В церкви у нас много учителей.

Что касается наркомании, то с этим у нас проблем нет, потому что зона закрытая и по пути столько таможен, что сам еле въезжаешь. Так что, слава Богу, пока эти места от такого зла сохранены. А вот с алкоголем дела обстоят просто ужасно, потому что пьют даже дети. Алкоголиков много, особенно этому пристрастию подвержены местные жители.

Значит, первой пошла в церковь интеллигенция?

Нет, к нам приходят люди из разных слоев общества. Есть и безработные. Бог всех объединяет.

Что этому способствует?

Я думаю, какая-то бесцельность жизни. Немаловажную роль сыграло то, что они были оторваны от родителей, выросли в интернате и не видели родительской заботы, не видели, что родители должны работать. Не видели образца семьи. Не научились любить, не знают, какой должна быть семья. В интернате дети жили на всем готовом, и такое отношение переносится даже на церковь. Повзрослев, не хотят работать, предпочитают сидеть на пособии. Девушки в шестнадцать лет бросают учебу и возвращаются домой матерями-одиночками. Живут за счет детского пособия. Растет ребенок-безотцовщина, и снова нет правильной модели семьи. Естественно, пьют, чтобы не осознавать реальности.

Если процветает алкоголизм, то естественно предположить ужасающую бедность?

Да. Наш теперешний губернатор Абрамович Р.А. одевает детей, потому что дети на Чукотке умирали от пневмонии из-за того, что у них не было теплой одежды. Ведь, если мать пропивает пособие, ребенок остается голым. Для новорожденных выдается детское питание, пособие стараются выдавать вещами, продуктами. Сейчас губернатор распорядился выдавать детское питание до двух лет. В таких семьях, как наша, к примеру, о детях заботятся, мы всегда купим им питание, а местные жители покупают сгущенку, дают грудничкам все подряд, а потом у малышей появляются такие пороки развития, что врачи не могут их спасти. По распоряжению губернатора доплачивается социальная помощь всем бюджетникам.

Есть ли у вас какие-нибудь планы, если можно так сказать, стратегические?

Чукотка очень большая и практически не охвачена евангельским движением. У нас есть пятидесятники, мы с ними дружим. Есть еще харизматы, но в наших краях такие большие расстояния – до двух тысяч километров. У нас со Славой было желание переехать в город Шмидт, это другой район, но тоже на Чукотке, там нет церкви, вроде бы есть верующая сестра. Но пока мы еще в Певеке. Наверное, Бог хочет, чтобы мы пока оставались там. Нам это не тягостно, мы с радостью и в Певеке живем.

Вы с такой легкостью говорите о переездах! У нас это практически невозможно для простого человека, а Вы так говорите, как будто это простой шаг!

Когда мы гуляли со Славой по Кишиневу, он мне говорит: «Вот мой дом. Здесь я вырос». Но мои корни давно потеряны. Когда я была маленькой, для меня оторваться от материка было настоящей трагедией, но я пережила это и теперь мне все равно, куда мы поедем. Я уже не знаю, где мой дом. На лето мы приезжаем в Молдову и в это время там мой дом. Потом возвращаемся на Север, где тоже мой дом. Мы каждые полгода куда-то переезжаем, даже в черте города, поэтому никакой привязанности. Никаких любимых углов.

Для женщины это тяжело…

Да, это трудно. Столько времени уходит на уют – только всё расставила, убрала, наслаждаешься, вдруг раз – сорвались с места…

Соглашаться охотно на такие переезды – это тоже должно быть чертой жены миссионера?

Да, легкость на подъем, умение отказываться от каких-то вещей и верить, что Бог восполнит – все это необходимо жене миссионера.

Нужно полное доверие Богу, ведь так?

Да. Было у меня как-то недоверие Богу, были попытки вместо Него просчитать все. Но когда оставляла эти попытки, тогда Бог давал во много раз больше, и я про себя говорила: «Господи, как я могла так не доверять Тебе! Как я могла рассчитывать на себя и думать, что я умнее?!»

Что Вы могли бы посоветовать тем, кто соберется на Крайний Север?

Ничего не бояться. Мы, женщины, часто пытаемся просчитать, запланировать, что бы хотелось иметь и получить в том или ином случае. Хотим каких-то гарантий. Но Бог хочет, чтобы мы доверяли Ему безо всяких условий. Чтобы не боялись брать с собой детей, не переживали, что они там замерзнут. Я тоже очень боялась. Когда мы только поженились, я пришла на молитвенное общение сестер и спросила: «Сестры, а можно так молиться, чтобы Бог не давал детей?» Сестры, конечно, ответили, что нельзя. Я очень переживала о том, как перенесу беременность на Севере. Но Бог так позаботился, что дал мне и двоих детей, и здоровье, и все необходимое для меня и для них. Я хочу сказать, что Бог – наша гарантия.

Бывало ли, что у вас на столе не было хлеба?

Нет, не было. Мы никогда не были голодными, раздетыми. Бог давал столько, что у нас в среднем всегда проживали три гостя. Были гости, которые жили неделю, а то и две. Нам хватало и для себя, и для других. У чукотского народа так принято: если они кочуют, то любой должен их принять. Они приезжают всегда неожиданно, без звонка, и мы не можем им отказать, поэтому принимаем.

Не устаете от такой жизни? Не бывает такого, что не хочется никого видеть?

Бывает. Это обычно возникает через полтора года после отпуска, тогда мечтаем поехать на юг. Бог нас использует, как сосуды, но я иногда говорю: «Господи, я уже изнашиваюсь! Мы переполнены!». У нас был брат из Москвы, он нам сказал: «Так же нельзя жить, где ваше тихое время? Без конца звонки, стук в дверь, люди заходят, выходят». Мы ответили ему: «И, тем не менее, у нас есть тихое время. Вы просто его не замечаете».

Не думали вы о том, как сложилась бы ваша жизнь, если бы вы вернулись на материк?

Я как-то говорила Славику, что не знаю, была бы у нас такая крепкая семья, если бы мы уехали. Другими словами, чем тяжелее человек живет, тем он ближе к Богу. На Чукотке для нас такими ценными бывают вечера, когда мы вместе, а на материке суета уничтожает прелесть таких вечеров – мы даже реже видим друг друга. Это характерно и в отношении служения. У нас всегда для каждого открыты двери. Нас любят и сразу принимают. Может, потому что знают. Все-таки восемь лет служения…

Существует мнение, что северные народы принимают веру поверхностно, что в глубине души они придерживаются языческих традиций. Как обстоит дело на Чукотке?

Очень много ревностных христиан, постоянно посещающих собрание, несущих служение. Много и таких, кто прошел через церковь, но не удержался, ушел в запой. Но те, кто остался верен, имеют очень глубокую веру.

Они тоже в прошлом алкоголики?

Они все были алкоголиками. Практически у всех сестер есть дети, зачатые вне брака. Отсюда возникает проблема выйти замуж. Но все они очень благодарны Богу. Говорят: «У нас была бы ужасная жизнь – если бы не Бог, что с нами было бы!» На Чукотке много местных жителей спивается, кончают жизнь самоубийством. Имеется, конечно, наркологическое отделение, и там встречаем ужасные судьбы. Молодые сестры рассказывают, что многих их одноклассников уже нет в живых.

Вы со Славой посещаете эти учреждения?

Да, но в этом году нас врач не пустил. Сказал: «Православных не пускаем и вас не пустим!» В больницы теперь нас не пускают. Но когда я лежала с дочкой, я раздавала журналы и не боялась, что выгонят. Бог дал нам время. Было время, когда мы свободно приходили и пели, показывали видеофильмы, но сейчас двери закрыты.

Сейчас стало труднее проповедовать?

Да, труднее. Раньше мы и в школы ходили.

С чем это связано?

Я думаю, это происходит не только на Севере, сейчас повсеместно такое положение в России. И все же, время благодати еще чуть-чуть продлится. Но мы развиваем служение. Хотим, чтобы приезжали преподаватели из России и других мест. Чтобы приезжали на время – учить и готовить лидеров.

Что для этого нужно?

Связаться с нами по почте или по телефону и рассказать о своем желании. Мы создали сайт chukotkamission и там объявили о нашем намерении открыть школу для лидеров, и уже появились первые желающие приехать. Мы с каждым из них вели долгий диалог. Пока есть один брат, решившийся приехать к нам, и даст Бог, он приедет, и мы откроем школу. В ней смогут учиться все верующие, но особенно важно, чтобы в ней учились лидеры.

Проблема Славы в том, что он вынужден проповедовать в одиночку, нет других проповедующих братьев. Поэтому нужно готовить проповедников и душепопечителей. В наших краях массовые евангелизации неэффективны – лучше воспринимается личное общение. У нас чашка чая согревает не только тело, но и душу. У чукотских жителей совсем другое мышление, с ними нужны только любовь, терпение и мудрость.

Записала Алла Алексеева,

Кишинев

назад