Ситуация

Не могу?

«Что посеет человек, то и пожнет»

Гал. 6:7

Выйдя из зала в фойе, где толпилось множе­ство народа, Виктор стал пробираться к выходу, кивая направо и налево. Он торопился быстрее увидеть Людмилу. Эта странная привязанность друг к другу временами уже тяготила их, но при­нять окончательное решение — расстаться — они еще не были готовы. Оба прекрасно понимали, что долго так продолжаться не может: они живут в грехе, близость их все более заметна, и им все труднее лгать. Виктор пытался оправдаться перед собой и другими тем, что жена совершенно не по­нимает его: дома постоянные скандалы — она терпеть не может Бога и церковь, требует, чтобы он прекратил туда ходить.

Виктор чувствовал, что и в церкви ему уже не верят. Вот и сейчас, пробираясь к выходу, он встретил женщину, которую меньше всего хо­тел бы видеть. Надежда постоянно говорила ему неприятные вещи, обвиняя его в возбуждении семейных конфликтов, в нежелании меняться самому, хлестала цитатами из Библии... Виктор торопливо поздоровался с ней и устремился к вы­ходу. Увидев Людмилу, взял ее под руку и повлек к остановке.

Как всегда после служения, на остановке было много христиан, стоявших группами. Виктор и Людмила присоединились к одной из них, обме­нялись приветствиями. Собеседники оживленно обсуждали только что услышанную проповедь, спорили, шутили. Виктор ощущал, что находится среди близких ему людей, и от всего сердца желал, чтобы это общение длилось как можно дольше.

Ему было хорошо сейчас, и он не хотел думать о жене, которая обязательно закатит скандал, когда он вернется домой поздно вечером, о сыне, которого ему было искренне жаль, потому что мальчик страдал от семейных неурядиц. Сначала Виктор пытался привести Диму к Богу: водил в церковь, знакомил со сверстниками, брал с собой в домашнюю группу, но, видя тщетность своих усилий, оставил его в покое. Всем говорил, что в мальчике, как и в жене, — дух противления, и просил молиться за освобождение их душ. Некоторые сочувствовали Виктору, молились. Другие — обличали его и говорили, что прежде он сам должен измениться — тогда изменится и се­мья. Виктор чувствовал их правоту, но признать­ся себе в том, что живет неправедно, — было выше его сил. Это значило отказаться от всего того, чем жил уже долгое время. «Это же маленькие сла­бости, на которые имеет право каждый человек, — успокаивал он свою совесть. — Кому они ме­шают? Господь не тиран, чтобы лишить радостей человека, верно служащего Ему».

На каждом занятии домашней группы Виктор каялся, что согрешает в словах, молился за семью и просил Бога изменить их. Но в последнее время ему не хотелось ходить туда — шел скорее по при­вычке, чтобы уйти из дома. Он стал чувствовать себя среди христиан «не в своей тарелке» — ощу­щал по отношению к себе их отчуждение и холод, прекрасно понимая, что причина этого в его гре­хе. Порой на Виктора наваливалась тьма и дави­ла его своим чугунным прессом. И тогда он боялся признаться даже себе, что однажды грех может вырасти до гигантских размеров и раздавит его своей тяжестью, а рядом не окажется никого, кто помог бы ему.

Виктор был неглупым человеком: легко ори­ентировался в жизни и всегда чувствовал, «от­куда ветер дует», — он и в церковь-то поначалу пошел потому, что это стало модным. Круто было сказать, что ты верующий, член церкви. А потом и понравилось: услышанное в церкви касалось его сердца — он даже не однажды плакал, чув­ствуя себя в чем-то виноватым. И после такого «очищения» выходил бодрым, радостным, уми­ротворенным.

Если во время богослужения он не испытывал эмоциональных всплесков, то считал, что «сегод­ня Духа Святого не было». А в последнее время он все реже чувствовал эмоциональный подъем, ему становилось скучно, и он стал посещать церковь все реже. Пожалуй, он и перестал бы ходить туда, но, зная, что Бог существует, побаивался совсем оставить Его. Да была и еще одна причина прийти в церковь — с Людмилой они встречались именно здесь. В общем, как ни крути, а Бог был нужен Виктору, и церковь тоже. Но отдавать что-то свое, дорогое Богу Виктор пока не собирался. Он был уверен, что как-то все само собой устроится.

Надо сказать, в мире Виктор был большим лю­бителем женского пола. И хотя он был далеко не красавцем — умел найти подход к женщинам: они любили его, и он любил их. И, даже расставшись, многие продолжали дружить с ним. Поэтому, придя в церковь, Виктор стал приглашать туда своих знакомых, и многие были благодарны ему за то, что он помог им узнать Бога. Но прошло четыре года, большинство прежних знакомых обогнали его в духовном росте и ушли вперед. А он все топтался на месте, все с теми же проблема­ми, к которым прибавились еще и новые. И одной из этих проблем была Людмила. Как решить эту проблему, он пока не знал. Хотя чувствовал, что решать необходимо, и как можно быстрее.

Недавно на домашней группе он поднял тему о разводе: можно ли христианину развестись, если дома царит атмосфера противления Богу, непонимание, вражда. Вспоминать о том, какой дружный отпор он получил от братьев и сестер, не хотелось. Людмила в своей группе (они ходили в разные группы, чтобы не давать повода для подо­зрений, хотя об их связи не знал только тот, кто не хотел знать) тоже подняла этот вопрос и получила аналогичный библейский ответ. Сама Людмила была разведена, двоих малолетних детей воспи­тывали престарелые родители, так как она жила в общежитии. Всем говорила, что заработает на квартиру и заберет детей. Но время шло, а денег она так и не собрала. В последнее время частень­ко прикладывалась к бутылочке, и тогда не ходила ни в церковь, ни на собрание в группу, ни на работу. Из этого состояния ее мог вывести только Виктор. Он говорил себе, что нужен Людмиле, за­бывая, что нужен и своей семье.

И вот сейчас они смотрели друг на друга и мучительно искали выход из создавшегося поло­жения. А выход, как всегда бывает там, где живет грех, — прост: кому-то нужно уйти на время из церкви. Расставаться они не собирались — слиш­ком многое их связывало, но оба чувствовали, что дольше терпеть их грех в церкви не будут. Поэтому уйдет сейчас Виктор: ему необходима ра­бота, чтобы кормить семью, а работа не оставляет времени на церковь. Тем временем он оформит развод, узаконит свои отношения с Людмилой и вернется в церковь. На том и порешили и, доволь­ные, легли отдыхать.

Наверное, они задремали, потому что Виктор увидел странный сон. Или это был не сон? Все происходило как будто наяву. Он оказался в зале с колоннами, таком огромном, что стены его теря­лись в полумраке, хотя зал был ярко освещен от­куда-то сверху. Виктор понял, что стоит за одной из колонн, явно не желая, чтобы его заметили, и зорко наблюдает за происходящим. Впереди — большая группа ангелов, одетых в белые одеж­ды наподобие длинных рубах, а за спиной у них крылья. Перед Кем-то, Кого он не видел, — они отчитывались. Один выходил вперед, называл страну, город, фамилию и имя человека, к ко­торому был приставлен, и рассказывал о делах, добрых или злых, которые человек совершил. Виктор слышал Голос, говорящий: «Добрый, вер­ный раб! Наградить!»...

Вдруг он услышал свою фамилию. С осторож­ностью выглянул из-за колонны, чтобы не пропу­стить ни малейшей подробности. Вышли ангел и какой-то человек в черной одежде. Внимательно приглядевшись, Виктор узнал его: он не однажды встречал этого человека. И всегда в переломные моменты, когда должен был сделать выбор, опре­деляющий дальнейший ход его жизни. Виктор стал внимательно слушать. Ангел жаловался, что ничего не может сделать в жизни Виктора, пото­му что вся его жизнь — позерство, игра, все его молитвы заключаются в правильных красивых словах, в которых нет сердца, что Виктора инте­ресуют не ответы на молитвы, а лишь то, как он выглядит во время молитвы. И всем так надоело его самолюбование, его нежелание оставить грех и меняться и расти духовно, что находится все меньше желающих молиться за него. «Только мо­лят Тебя о милости к нему», — закончил ангел.

Тут вперед вышел человек в черном и, на­смешливо глядя на ангела, грубо заявил: «Не лезь со своим пуританством. Он — мой. Он сам дал мне доступ в свою жизнь через оккультизм, от которого не отказывается, и я, естественно, не оставлю эту душу».

Виктор с ужасом вспомнил, что дома у него действительно оставались книги, приобретенные, когда он увлекался экстрасенсорикой. Поначалу в церкви он даже хвастался, что был когда-то экстрасенсом. Но увидел резко отрицательную реакцию на это: ему советовали покаяться, сжечь все книги и забыть об этом. Тогда Виктор не ви­дел ничего страшного в том, что книги находятся у него дома: «Ведь я же не пользуюсь ими. Они очень дорого стоят. Кому они мешают? Пусть лежат». Когда ему говорили, что через эти книги дьявол имеет доступ в его жизнь, отсюда и все его проблемы, — он только посмеивался: «Ох, уж эти христиане! Везде они видят дьявола. А его там и в помине нет».

Теперь, слушая наглую речь сатаны, он понял, насколько глупо с его стороны было не верить этим предостережениям. «Как только вернусь до­мой, сразу все выкину, сожгу. Я тебе покажу: "он мой"!». Виктор злился на сатану, который обма­нывал его столько лет.

Тут он и проснулся... Несколько секунд поле­жал с закрытыми глазами, пытаясь понять, было увиденное во сне или наяву. Осторожно повернув голову, Виктор взглянул на спящую Людмилу, которая без очков казалась по-детски трогатель­ной и беззащитной. Он почувствовал такую неж­ность и грусть, что защипало глаза. С женой он никогда не испытывал таких чувств. «И все это оставить! Для чего же тогда жить? — думал он. — Я не могу...».

Тогда Виктору и в голову не могло прийти, что через несколько лет сложится точно такая же ситуация: только на месте постылой жены будет Людмила, а вместо нее — другая...

Наталья Ивкина,

Мурманск

назад