Свидетельство

Сеется семя

Все, что может рука твоя делать, по силам делай

(Еккл. 9:10)

Вместе с сестрами и братьями я работаю в дневном приюте для уличных детей при Доме Молитвы на Поклонной горе. Общаясь с беспризорниками и вникая в их страшные своей обыденностью жизненные истории, отчетливо понимаешь, что мир обезумел и неумолимо катится в пропасть.

О взаимоотношениях с родите­лями подростки зачастую расска­зывают с улыбкой, маскируя та­ким образом свои чувства. Больше всего в этих историях меня потря­сает то, что частой причиной ухо­да детей из дома является именно мать, которая предназначена Богом быть хранительницей до­машнего очага, источником люб­ви и тепла. Причина банальна: ал­коголизм со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Долгое время дети, попавшие в такие обстоятельства, терпят, по-своему любя и жалея непутевую маму, не умея что-либо изменить в жизни. Когда же они достигают подросткового возраста, то начи­нают искать вне родных стен то, чего им не хватает — дружеских отношений, любви, заботы, помо­щи, защиты. Находят же обычно лишь суррогат всего этого...

О том, какие чувства испыты­вают ребята, вскользь упоминая о родителях, можно только до­гадываться. Антон, например, однажды со смехом сказал, что мама, когда он был маленький, предлагала прохожим купить его за бутылку водки. Вадик катего­рически заявил, что домой ни за что не вернется, потому что мать в порыве гнева чуть не задушила его ремнем. Маша, смущаясь, поведала, что ребята дразнят ее «бомжихой», потому что мама за­частую валяется в пьяном виде на улице. Катя на одном из библей­ских уроков, темой которого была заповедь «почитай отца своего и мать», сказала: «А я маму бью, потому что она меня не слушает­ся» . Увидев недоумение на наших лицах, объяснила: «Когда мама напьется, я укладываю ее в по­стель, но она слезает с кровати и ползет ко мне на кухню. Тогда я бью ее и тащу обратно».

Не менее болезненно ударяет по юным душам и потеря матери по любой другой причине. Мама Светы, Вовы и Саши была лише­на родительских прав и уехала в другой город. Отец стал пить и не заботился о детях. Один за другим они сбежали из дома. Через не­сколько лет старшая дочь Света стала наркоманкой, подрабаты­вающей на жизнь проституцией; Вову убили в подвале, когда он там спал; Саша сидит в тюрьме. Элю мама родила в 15 лет и, види­мо, не имела большой привязан­ности к дочке. Через несколько лет развелась с мужем и ушла, оставив ему девочку. Эля рано начала сбегать из дома, «дышать» клеем, а в 13 лет стала проститут­кой. Два брата, Рома и Алеша, по­сле смерти матери ушли от отца, спасаясь от его пьяных выходок, и несколько лет жили в люке те­плотрассы. Когда они подросли, их пути разошлись. Рома стал «панком», наркоманом и алко­голиком, несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством.

Алеша, младший, более мягкий по характеру и уверовавший в Бога, пробовал жить с отцом и мачехой и даже устраивался на работу, но через некоторое время все бросал и вновь уходил на ули­цу. «Тянет к друзьям», — вино­вато объяснял он.

Многих ребят изгоняют из дома сами родители за ту или иную провинность. Катя не объ­яснила нам причины, по которой ей пришлось оставить семью. Через несколько месяцев бродя­чей жизни девочка забеременела. Родители, узнав о ее положении, остались непреклонны в своем ре­шении не пускать дочку домой, а ей было всего 15 лет!

Сбегают из дома и те под­ростки, которые не желают под­чиняться разумным требованиям домашних. Лера и ее младший брат Гена приехали в наш город из Москвы. По словам ребят, их «достал» отец, который требовал, чтобы они возвращались домой не позже 11 часов вечера. Гена вско­ре исчез в неизвестном направ­лении, а Лера, обитая на улице, вкусила все прелести «свободной жизни».

Размышляя над всеми этими историями, я поняла, что сейчас у детей нет того страха перед ули­цей, какой был еще лет 10—15 назад, раньше они старались удержаться дома, несмотря на тяжелые обстоятельства.

К сожалению, всех детей, по­кинувших родительское гнездо, ждет одна незавидная участь: жизнь в подвале или на чердаке, пагубные пристрастия, подорван­ное здоровье, неуравновешенная психика, асоциальное поведение, потребительское отношение к окружающему миру и нежелание прилагать усилия для изменения сложившейся ситуации. Девочек вовлекают в проституцию, не­которых мальчиков — в гомосек­суальные связи. Беспорядочные ранние половые связи обеспечены всем.

Ценность как своей, так и чужой жизни, резко снижена. Некоторые бездомные дети без всякой бравады заявляют, что не боятся смерти, так как им уже надоело жить. Антон, бывший детдомовец, узнав, что убили его друга, очень расстроился и сказал с сожалением: «Лучше бы вместо Вовки убили меня. Все равно я ни­кому не нужен». Другой Антон, 13-летний миловидный, неболь­шого роста мальчик, скитался по подвалам несколько лет из-за же­стокого отчима. За это время он стал алкоголиком, употреблял ге­роин. Увещевая его, мы с грустью и болью в душе говорили: «Антон, если не остановишься на этом пути, очень быстро погибнешь!». Тот ответил с глубоким равноду­шием: «Ну и что! Мне все равно». С таким же легкомыслием и же­стокостью относятся они и к дру­гим людям. Однажды группа под­ростков, собираясь на очередную «разборку», намеревалась взять в качестве оружия металлические прутья. На наш вопрос: «А вдруг кого-нибудь убьете?» — ответили спокойно: «Убьем, так убьем...».

Цинизм и извращенность разума беспризорников ужасает. Однажды на уроке мы обсужда­ли, как Бог относится к греху. Услышав от нас, что возмездие за любой грех, будь то воровство или убийство — смерть, несколько человек заявили: «Если это все равно, тогда лучше «замочить».

Почти все уличные дети, что­бы не погибнуть от голода, вору­ют. Один юноша, самый старший из всех, как-то со вздохом сказал:

— Если бы вы знали, как я устал воровать! Хочется жить дома, работать и быть нормаль­ным человеком!

— Что же тебе мешает, Вова?

— Если вернусь домой, вдруг меня милиция схватит и «при­шьет» какое-нибудь дело?

— А ты начни жизнь сначала. Приходи в церковь на богослуже­ние. Дух Святой коснется твоего сердца, ты покаешься, и больше не будешь воровать.

— Как это: утром украсть, а вечером пойти в церковь? Я так не могу!

— А ты попробуй в этот день не воровать.

— Так ведь кушать хочется!

Подобные оправдания нахо­дятся всегда, лишь бы ничего не менять в своей жизни. Привычка воровать у некоторых ребят на­столько сильна, что они не брезгу­ют красть и в приюте, и в церкви: пропадали у нас сумочки, фотоап­параты, мыльницы для жидкого мыла, зеркала. Обнаружив оче­редную пропажу, вспоминаешь лица ребят, их глаза, улыбки, прощальные реплики и недо­умеваешь: «Кто же из них мог это сделать?». На душе становится тяжело и гадко, ведь даже собака не кусает руку, которая подает ей пищу. Обычно беспризорники не выдают воришку, но большинство из них все же не одобряют таких поступков.

Не менее серьезной проблемой уличных детей является токсико­мания. Почти все беспризорники, особенно младшего школьного возраста, «дышат» клеем, кра­ской, морилкой и толуолом, причем спектр этих веществ по­стоянно расширяется. Стойкая зависимость развивается очень быстро. Они рассказывали нам, что утром выпрашивают деньги на клей, днем — на еду, а вечером — снова на клей. Немудрено, что зачастую они приходят к нам в одурманенном состоянии, при­чем с дьявольской хитростью стараются соблазнить и других. Мы всячески боремся с этим злом и не допускаем таких детей на наши общения. Видя их, дрожа­щих от холода и интоксикации, перемазанных краской «Карат» и источающих резкий специфи­ческий запах, чувствуешь одно­временно острую жалость к ним и собственное бессилие. Ведь вера — от слышания Слова Божьего, а их затуманенное сознание с трудом воспринимает что-либо серьезное!

Удивительно, как Господь действует и через этих ребят. Несколько лет назад, накануне Рождества, мы навестили улич­ных детей возле одной станции метро. Заметив новенького маль­чика, грязного и оборванного, мы покормили его, а потом спросили:

— Ты знаешь, Кто такой Иисус Христос?

Он сразу же, не задумываясь, ответил:

— Спаситель!

— Откуда ты об этом узнал?

— Лёлик рассказал!

А Лёлик — десятилетний Алеша, вечно чумазый уличный мальчуган, не расстающийся с тюбиком клея, все же иногда по­сещал нас в трезвом виде. За это время Господь смог вложить в его жаждущее спасения сердечко Благую весть и даже сделал мис­сионером среди дикого племени уличных детей!

Лень и потребительство — не­отъемлемые черты характера наших питомцев. Андрей после смерти матери решил устроиться на работу, но оказалось, что у него нет паспорта. Мы предлагали свою помощь, пытаясь подтолкнуть его к действиям, но прошла неделя, вторая..., месяц, а сдвигов так и не было, как нет их до сих пор!

Очень небрежно беспризор­ники относятся к своей одежде: она быстро пачкается, рвется, теряется, либо воруется своими же товарищами по несчастью. Да и как сохранить ее чистой, живя в подвале? Почти каждый день кто-нибудь из них прибегает в треску­чий мороз без куртки или шапки, поэтому приходится срочно доста­вать необходимое. Самое главное слово, которое мы слышим от них — «дайте!». В этом году на Рождество мы подарили каждо­му ребенку по две пары теплых носков и по вязаной шапочке. На следующий день выяснилось, что лишь небольшая часть детей воспользовалась подарком по на­значению, остальные же — кто продал, кто потерял, а у кого все украли... Что же делать — в на­казание за небрежность больше ничего из одежды не давать? Но как смотреть спокойно на муче­ния замерзающего ребенка? И все продолжается дальше...

Часто хитроумные подростки стараются обмануть нас, выпра­шивая жетоны или деньги на про­езд, например, к «Врачам мира», убеждая, что эта поездка крайне необходима. Уступаешь их на­тиску, а позже выясняется, что жетоны были проданы, а деньги потрачены на клей. В следующий раз смотрят в глаза еще более честно и уговаривают еще более горячо, и опять мучаешься сомне­ниями: «Дать или не дать? Может быть, в этот раз они не обманут?».

Сердца уличных детей — твердая почва. Посеянное нами семя, образно говоря, требует длительного ухода, обильной по­ливки, постоянного рыхления почвы, защиты от сорняков и вредных насекомых, способных быстро загубить слабые росточки. К сожалению, уходя от нас, где они слышат о добром, чистом и вечном, беспризорники возвра­щаются в ту среду, где действуют совсем другие законы: жестокие, циничные и безнравственные. Именно поэтому их путь к Богу так долог. Некоторые из наших ребят попали в СИЗО за совершен­ные преступления.

Самое важное для уличных детей — проявление к ним безу­словной любви, в которой они так нуждаются! В спокойной, радуш­ной обстановке ребята успокаива­ются и сами стараются относиться к нам уважительно, открывают свои проблемы, начинают до­верять. Если же возникает кон­фликт, то это чаще бывает с теми, кто пришел в нетрезвом виде или «дышал» клеем. Сколько требует­ся мудрости и такта, чтобы не вы­звать с их стороны вспышки гнева и непредсказуемой агрессии и в то же время оставаться строгим и непреклонным по отношению к данному греху!

Радостные дни частенько чередуются с днями огорчений. После спектакля «Дитя Любви», показанного для молодежи на Рождество, ребята пришли в класс вдохновленные и в хорошем на­строении. Вова от избытка чувств даже подпрыгивал на месте. Мы от всей души радовались за них и благодарили Бога за действие Духа Святого. На следующий день и Вова, и все его друзья пришли, уколовшись героином после полу­годового воздержания... И тут же Господь для нашего ободрения по­слал радость: в этот день впервые помолился десятилетний Дима, который почти ежедневно «ды­шал» краской. В молитве он по­благодарил Бога за то, что Андрей подарил ему носки. Было вдвойне приятно слышать это!

Мы благодарим Бога за те ма­ленькие радости, которые имеем в своем труде. Разве не удивитель­но, что эти сорванцы сидят за пар­тами и читают Библию, задают вопросы по теме, поют любимые христианские гимны, помогают в уборке территории молитвенного дома? Мы радуемся, что неко­торые из них вернулись домой и продолжают учиться. Несколько человек стали посещать богослу­жения и молодежные общения. Радует и то, что ребята, пере­писываясь с попавшими в СИЗО друзьями, советуют им верить в Иисуса Христа и не возвращаться больше в прежнюю компанию. Один мальчик написал: «Антон, пустырь, где мы собирались, те­перь закрыт: там строят дом. Но ты не волнуйся: когда выйдешь на волю, всех нас найдешь в церк­ви»!

В нашем дневном приюте мы продолжаем помогать беспри­зорникам, чем можем, по нашим силам и средствам: кормим их, помогаем одеждой, лечим раны, ободряем, назидаем и вместе чи­таем Слово Божие. Молитвенная группа в церкви молится о каж­дом конкретном ребенке, братья и сестры приносят нам по рас­положению сердца одежду, обувь и варенье, жертвуют деньги.

Те, кто работает с беспри­зорниками, заключенными и бомжами в ночлежках, наверное, испытывают примерно те же переживания, что и мы в своем дневном при­юте — перед нами словно «черная дыра»: посев делается, а жатвы нет — одно потребительство, ис­пользование доброты и терпения верующих людей... С детьми видеть это — особенно горько и больно. Вопрос «Сколько можно прощать?» возникает снова и снова, как во времена апостола Петра...

Иногда огорчаешься до та­кой степени, что не хочется идти снова на труд. Потом попросишь у Господа терпения, искренней расположенности, жалости... По­нимаешь, что другой альтернати­вы нет: что может доброго делать рука твоя — делай! Жатва — не наше дело. Результативность, сводки, бодрые рапорты о чис­ле покаявшихся и крещенных — не наш удел. Кто из нас может предвидеть: у кого из наших вос­питанников, когда, при каких обстоятельствах, пусть хоть при смерти — мелькнет строчка из Евангелия, христианской песни... «Сеется семя на голой скале, сеет­ся семя, хоть слезы блестят...».

Антонина Симусёва,

воспитатель приюта

«Луч надежды» при Доме

молитвы на Поклонной горе,

Санкт-Петербург

назад