Семья
Дорогая, сядем рядом
«Дорогая, сядем рядом, поглядим в глаза друг другу...»
Надеюсь, Сергей Есенин следовал своему поэтическому совету. Поглядим в глаза друг другу, поговорим спокойно,как любящие супруги, — как это просто и как сложно!
Несколько раз я перечитывал небольшое, но очень искреннее и горькое письмо жены пастора «Одиночество», напечатанное в «Марии» №11. Это своеобразный крик души. Одиночество вдвоем. Одиночество — при том, что ты, как жена пастора, и твой муж окружены людьми. Двойственное чувство. Конечно, мне жаль эту милую незнакомую сестру, которой хочется сердечного и неформального внимания от своего мужа, вечно занятого чужими проблемами. Но, дорогая сестра, если ты — жена пастора, в том и состоит твое личное и общественное служение. И ты должна радоваться возможности нести это бремя. Ты же любишь Господа и любишь своего мужа?
Это письмо — крик души — побудило меня заглянуть в свое сердце и повиниться перед собственной женой. Я пока еще не пастор, может, и не стану пастором, я только учусь, чтобы стать церковным служителем, но подозреваю, что у моей милой жены могут быть те же проблемы, что и у автора напечатанного письма.
Мы женаты недавно, у нас растет малыш, и у жены, как я понимаю, за день, проведенный с глазу на глаз с ребенком и только с ребенком, накапливаются всякие проблемы, помимо обычной усталости. А тут я прихожу домой поздно вечером, после тяжелого учебного дня. Я бегу домой и предвкушаю радость встречи. Но я еще и устал, и голоден, как всегда. И для меня сейчас самое главное — схватить большую кружку воды, питья, чего угодно — и напиться, сбросить стресс транспорта, всяких мыслей. Но иногда я не вижу этой самой приготовленной кружки с питьем. Эта кружка для меня — как знак, что меня помнят и ждут. И я замыкаюсь. Я уже совершенно не в состоянии вникнуть в какие-то переживания моей милой жены. Да, конечно, разве мне трудно самому налить это злополучное питье?! Мне потом самому на себя досадно, но я уже не могу выйти из «стопора», дальше все развивается по закону снежного кома, одно лепится к другому. Виноват, конечно, мой природный человек, мой характер.
Мою милую, любимую «принцессу» предупреждали перед тем, как мы с ней решили пожениться: «Он из неблагополучной семьи. У него трудный характер. Намучаешься». Она героическая женщина, знала, на что шла.
Мои родители развелись, когда мне было 7 лет, до этого в доме происходили постоянные скандалы. К отцу приходили разные женщины, и с тех пор я не могу терпеть пьяных и курящих женщин. С обращением к Христу ненависть ушла, но старые раны дают о себе знать, и все это приходится выносить моей жене. Благодаря ее любви, мое сердце постепенно тает.
Да, сидеть дома с грудным ребенком нелегко. Сколько раз я заранее думаю — вот зайду и скажу что-нибудь приятное, чтобы ободрить ее, сделаю сразу что-то по дому. Но вот, дверь открывается, и я вхожу, буркнув под нос: «Ну, как сегодня?». Поцелую и сразу: «Разогрей что-нибудь поесть». Я не привык, не умею говорить ласковые слова, я каждый день молю Бога, чтобы Он дал моей жене силы вытерпеть меня такого, подождать, пока я стану хорошим мужем, но у меня это никак не получается, меня никто этому не учил с детства, я не видел добрых отношений. Современные переводные книжки про секреты счастливой семейной жизни я просто не мог читать, они меня раздражают, это все равно, что читать фантастику — условия реальной бытовой жизни у нас совершенно разные, да и вообще...
У нас немало таких, как я, еще сравнительно молодых братьев, которые толком не повидали жизнь, которым надо много работать над собой, чтобы стать священником и для своего дома, и для других.
Слава Богу, Господь наделил мою жену терпением и смирением. Я ее иногда утешаю (может, ей это и горько слышать?): «Тяжело первые пятнадцать лет, потом привыкают». Это я немного с иронией. Но доля правды в этом «утешении» есть — время учит и лечит. Тем более, когда ты со Христом. Но я с грустью замечаю, как моя милая жена перестает быть такой, какой она была во время наших свиданий — легкой, веселой, раскрепощенной, счастливой. Я, и только я, приложил руку к этому прекрасному цветку, придавив это чудное Божие творение своим неловким отношением, своими требованиями, не всегда справедливыми. Слово Божие предупреждает нас не быть суровыми к своим женам. Но как же это понимать, если мы ждем от своих жен послушания, смирения? Возможно, я все же жду от жены больше, чем стараюсь делать сам? Я хорошо понимаю, что глава семьи — священник, и так далее, — это вовсе не то, что ты сидишь, а тебе все жена с поклонами подает! Священник — он слуга всем — прежде всего!
И дело даже не в цветах или красивых фруктах, которые мы, мужья, иногда приносим своим любимым. И, наверное, даже не в том, чтобы вовремя, без подсказки, увидеть, заметить и искренне восхититься новой прической, или новой блузкой или новым выражением глаз... Как поется в старой песне: «Сядь со мною рядом, рассказать мне надо...» Иногда нет именно этого желания и возможности спокойно поговорить, вникнуть, послушать, самому открыться. И не на ходу. И без раздражения. И без усталости, которая накапливается, — и у нее, и у меня... Господи, вразуми, научи, поддержи!
Кто-то справедливо заметил, что качество любви вовсе не зависит от количества времени. А вот что делать с моим все еще грубым сердцем — ведь от избытка сердца говорят уста? Дело же не в том, чтобы выучить побольше вежливых и ласковых слов...
Если это кому-то интересно: полюбили мы друг друга в христианском лагере под Выборгом: и у нее, и у меня была там практика. И хотя времени на общение друг с другом не было абсолютно никакого (все — детям, нашим шумливым деточкам!), как уже было сказано, на любовь, взгляды и еще что-то неуловимое, необъяснимое — особого времени не надо...
Господи, помоги мне уметь показывать и на деле, и на словах, и во всем — что я люблю мою жену, как только могу!
Петр Цапик,
студент
Санкт-Петербургского
христианского университета