Далекое-близкое
Белый голубь
«В тени крыл твоих укрой меня»
(Пс. 6:8)
Поздний вечер в горах раскинул свои объятья над задремавшей грядой горных вершин, над прилепившимся к скалам маленьким аулом. Вечер щедро рассыпал на темном бархате ночного неба пригоршни ярких звезд, которые игриво перемигивались в торжественном и спокойном свете круглой луны.
Стояла пора сенокоса. Опьяняющий запах отходящих от дневного зноя альпийских лугов кружил голову. Привычная говорливость родника и отдаленный рокот реки внизу ущелья не нарушали покоя ночи. Изредка прилетал торопливый ветерок с серебристой скатерти ледника, шептался с соснами вокруг аула, и снова наступала тишина. Все притихло, успокоилось и мирно дремало.
Однако в ауле спали не все. В окошке крайней сакли блеснул тусклый огонек коптилки. Послышался приглушенный, но по-кавказски очень эмоциональный разговор. Слабый свет отражал метавшиеся по стенам тени чем-то возбужденных людей. Четверо мужчин непрерывно жестикулировали, время от времени вскакивая из-за непокрытого грубо сколоченного стола, что-то доказывая друг другу. Но вот, в очередной раз трепетное пламя коптилки высветило еще одну неподвижно сидящую за столом фигуру. Любопытная луна тоже заглянула в окошко и помогла увидеть низко опущенную покрытую женскую головку. Выбившаяся из-под покрывала черная коса нервно вздрагивала на груди, выдавая бурю чувств, владеющих женщиной. Ее звали Зарой.
Год назад размеренную, спокойную жизнь аула взбудоражил топот конских копыт, ритмичный стук по дереву, переливы осетинской гармошки. Это молодой статный красавец Аслан привез на горячем скакуне с равнины украденную невесту. Зара была Аслану достойной парой. Ее красота не мешала ей быть спокойной и трудолюбивой. Дом был мужской, и любая женщина, а тем более горянка, понимала, сколь много приходилось Заре трудиться по хозяйству. Старая хозяйка дома не дождалась молодой невестки, скоропостижно умерев от воспаления легких в один из зимних вечеров. И теперь ее место по праву принадлежало Заре. И все заботы по уходу за свекром, мужем и его двумя братьями, а также небольшим хозяйством — легли на ее хрупкие плечи.
Но молодая женщина не была избалована. Она выросла в большой, дружной и на редкость трудолюбивой семье. Никакая работа ее не страшила. Ведь без хозяйства высоко в горах не прожить. Корова, пара коз, несколько баранов, птица — требовали внимания. Каждый день с восходом солнца спешила Зара к домашним животным, следом — завтрак для мужчин, и так в хлопотах весь день. Молодая женщина не унывала — все у них было ладно с Асланом. Жаркая юношеская любовь компенсировала разлуку с беззаботной жизнью родительского дома, с подругами. Тем более, что Зару нередко отпускали погостить на равнину, в отчий дом.
И вот мужчины дома стали замечать, что и без того спокойная и тихая молодая женщина засветилась каким-то внутренним светом. Что-то напевая про себя, она, нередко умолкнув, вглядывалась в бездонное синее небо. А иногда ее заставали у родника с какой-то тетрадкой в руках. Зара торопливо закрывала тетрадь, вставала, уходила, храня свою тайну, принималась за работу и вновь что-то напевала.
Но тайна долго тайной не осталась. Дошла до аула весть, что Зару на равнине видели в собрании разных по возрасту людей, в основном женщин, но говорил им что-то всегда мужчина. А потом и содержание разговоров стали передавать.
Говорят о каком-то спасении и каком-то Спасителе. А еще говорят о вечной жизни и о вечной любви. К привычному понятию горцев о святом Георгии, отождествляемом с именем Бога, вдруг появилось имя — Иисус Христос. Заре надо было перед своей семьей держать ответ за это имя. Надо было рассказать о той любви, которая спасает мир и которая привела этого самого Иисуса Христа на страшную, мучительную и позорную смерть ради искупления грешников. А потом этот Иисус воскрес и вознесся на небо. Но Он придет на землю опять, но уже с другой целью: забрать Церковь к Себе и судить грешников.
Надо было показать тетрадь, где все это было написано. Надо было рассказать о предстоящем завтра крещении. Надо было попросить для этого лошадь, чтобы, как всегда, на телеге можно было спуститься на равнину для принятия обряда крещения в воде. Потому что в тетради у Зары было написано: «А кто будет веровать и креститься — спасен будет».
Все это Зара рассказала и попросила лошадь.
Вот этот ее рассказ и произвел в маленькой сакле, в дивную ночь в горах, эффект разорвавшейся бомбы.
Вот почему метались тени по стенам сакли при слабом свете коптилки.
Молодое сердце Аслана совершенно не понимало, как его Зара могла любить, кроме него, еще кого-то. И что из-за этого ей надо было ехать на равнину и с кем-то купаться в реке. Нет! Его сердце не способно было вместить это. Это было похоже на обвал в горах, на снежную лавину, которая все сметает на своем пути, долго торжествуя в ущелье своим разрушительным эхом.
И вдруг, в кульминационный момент кипения страстей, наступила внезапная тишина. Каждый говорящий замолк на полуслове. От этой звенящей тишины ничего не понимающая Зара подняла голову. Взоры всех присутствующих были обращены к потолку. Зара тоже подняла глаза. Она увидела белого голубя, безмятежно кружившегося под потолком сакли. Он сделал несколько кругов и стал плавно снижаться. Подлетев к месту, где сидела Зара, он затрепетал над нею своими маленькими белоснежными крыльями, как бы прикрывая ее. Потом плавно опустился на ее левое плечо.
Бушующий вулкан человеческих страстей потухал в этом безмятежно сидящем на плече у Зары белом комочке.
Птица кротко посидела, очевидно, ровно столько, чтобы вулкан потух окончательно. Потом, как бы убедившись в наступившем перемирии, голубь торжественно вспорхнул с Зариного плеча и тихо исчез, как и появился, в квадратике открытого окна.
Все молчали в полном изумлении: белоснежный голубь в горах, да еще среди глубокой ночи!
Этот очевидный Божий посланник был настолько понятен и знаменателен для всех присутствующих, что дальше споров не последовало.
Живой, Великий, Любящий Зарин Бог, Бог, Которого она недавно познала и приняла всем своим сердцем, знал, чем и как можно усмирить эти горячие сердца и как защитить Свою дочь. И Он это сделал, укрыв ее под сенью двух трепетных белоснежных крыл маленькой птицы.
Свекор встал, молча встали и все остальные. «Запрягай и поезжай», — коротко сказал свекор и вышел из сакли.
Робкий рассвет подтолкнул луну за высокую ограду вершин и осторожно начал скатывать с неба черный бархат вместе со сверкающими звездами, одновременно набрасывая на него нежный шелк серебристо-голубой вуали. В этом рассвете новой жизни, в груди у Зары все трепетало, как два нежных крыла, прикосновение которых она только что ощутила.
Так Господь ответил на молитву мамы моей дорогой сестры в Господе, укрыв ее в тени Своих крыл в далеком 1916 году в маленьком горном ауле Осетии.
Людмила Черникова,
детский врач,
г. Владикавказ