Семья
ОТЧЕГО СВЕТЛА ТВОЯ УЛЫБКА
Мое знакомство с большой христианской семьей Морозовых началось со Славика. Сейчас он - пресвитер церкви ЕХБ в Выборге, церкви очень интересной, растущей, ведет строительство большого Молитвенного дома. Планы у него головокружительные, но он остался прежним, каким был тогда, 15 лет назад - тихим, скромным, никуда не торопящимся.
Когда мы познакомились, он был лидером молодежного объединения в нашей церкви на Поклонной горе. Почему он решил привлечь нас с сестрой к работе с молодежью - трудно сказать. Опекал нас, новеньких в церкви, или использовал наш житейский и профессиональный опыт, или просто симпатизировал? Подходил со своей ослепительной, неотразимой улыбкой - и отказать ему было невозможно. Хорошо, когда приглашал на празднование Рождества, на самую верхушку церкви, в ее купол, где мы чувствовали себя "заговорщиками". Труднее было, когда он звал меня для участия в страшном диспуте с членами КВАТа (клуба воинствующих атеистов) при педагогическом институте имени Герцена. А я тогда всего боялась на свете, в церковь ходила тихо-тихо. Меня только что уволили из редакции, узнав, что я баптистка, и мне казалось, что весь Ленинград только и говорит, что обо мне. А тут - на диспут! Выступать! Против солидных профессоров научного атеизма! Но Славик был так уверен в моем журналистском опыте и образовании, так улыбался, и я шла, стыдясь, ведь рядом были, по существу, дети. Славик и его младший брат Валерик, еще более трогательный и беспомощный, по стойкий в своем уповании на Господа. И я тогда все думала: кто же эта мама, имеющая таких чудесных сыновей?
Примерно в это же время я впервые попала на христианское общение, и это был дом Морозовых. Праздновали день рождения Славика. Я еще тогда не знала всех гласных и негласных правил христианского этикета. Помню, как меня поддерживали и ободряли лучистые добрые глаза красивой и обаятельной Марии Андреевны Морозовой - хлопотуньи, мастерицы на все руки.
Ее я уже знала в лицо - показали в хоре. Она всегда стоит в центре. Миловидное русское лицо, как будто беззаботное, открытое, доброжелательное. Когда мне показывали ее, услышала впервые это слово - "счастливая"! Но без зависти, как факт. И тут же объяснили, показывая: "Вот там, видишь, в последнем ряду, красивый, статный, кучерявый - это ее старший сын Володя. А внизу видишь тоненькую девушку, которая читала стихотворение? Это Мариночка, жена Володи. А на кафедре муж проповедует. Все его знают. На нем вся стройка церковного здания держалась, Александр Семенович". И муж, и четверо детей - христиане. Как же не быть ей всегда улыбающейся, красивой и счастливой!
Валерик Морозов стал потом как бы начальником надо мной - директором учебного отдела нашего петербургского христианского просветительского общества "Библия для всех", которое мы нашей группой, сдружившейся во время боев с безбожниками из Герценовского института, и основали. Сейчас Валерий получаст теологическое образование в США, а мы, учителя библейских классов и библейских курсов, очень скучаем без него, без той атмосферы сердечности и заботливости, что присуща всем детям Марии Андреевны.
Счастливая! Многое могла бы сказать Мария Андреевна на это. Но лишь улыбнется "морозовской" улыбкой: некогда, да и не любит она рассказывать другим о своих переживаниях.
Сегодня она часто обгоняет меня, идя по нашей дорожке от метро до церкви, мимо озера. Походка быстрая, легкая, молодая, хоть ей уже и 65 лет. Сколько она поет в хоре? Сколько сменилось за это время хористов? А Мария Андреевна все на своем месте. Всегда подтянутая, при белоснежной блузке с отглаженными фестончиками, поет, улыбается, лицо безоблачное, будто и не захлестывают ее житейские волны.
Счастливая! Будто нет гнетущей боли то за одного сына, то за второго, то за третьего, то за самую младшую любимую доченьку Светочку, внучку. Счастливая! Будто не доходят до нее то одни, то другие волнения в хоре. В хоре петь, как на передовой, свои камни преткновения. Сколько хористов уходит: то на спевки ходить тяжело, то регент не тот, то слабости другого смущают. "Что за церковь, если там есть свои фарисеи?!" Были, есть и будут. Но были, есть и будут верные, стойкие, кто не смотрит на слабости других.
Что же помогает Марии Андреевне выстоять? Упование на Господа? Да, конечно. Но она сама сразу добавляет: "И муж. Если бы не муж, я бы уже столько раз ушла из хора! Причем из-за ерунды. Опоздала, пришлось сестрам подвигаться, кто-то что-то сказал, я обиделась... Женские эмоции, как в квашне, взыграли. Пою, а сама уже решила: больше не приду. Сколько лет в хоре - и никакого уважения! Муж дома выслушивает, не перебивает. Ждет, когда я сама выдохнусь, когда мне надоест толочь воду в ступе. Потом так ласково попросит посидеть вместе. Откроет Слово. Найдет то, что в самую точку попадает. Еще поговорит. Помолимся. Куда весь пар ушел? Нет ничего. Откуда снова любовь ко всем, а особенно к недовольным? От Господа, но через мужа. Дал нам, женщинам, Бог защитника. Страдаем мы сами от своих чувств. Одиноким очень трудно. Выговориться некому. Трудно и тем, у кого муж неверующий: тоже ведь не пожалуешься, рассказываешь только хорошее или молчишь".
Я спрашивала Славика, когда была у него в Выборге, кто больше дал духовного воспитания в семье - мама или папа? Он затруднился ответить, а потом нашелся: "Самое главное, мы никогда не видели "двойной" жизни, двойной морали, никогда не видели и не слышали, чтобы родители ссорились. Их любовь — самое драгоценное, что дала нам семья".
И вот тут я задам всем вопрос: есть ли у Господа арифметика счастья? Кто в детстве или юности страдал, тому в зрелости побольше счастья. Или так: ты в жизни страдал, зато твои дети живут в полном довольстве. Кто-то скажет, что так бывает. Но не всегда. Да и бывает ли "все хорошо"? Это жизнь, а в жизни, если она настоящая, а не выдуманная, всегда есть место страданию.
Ольга Колесова