рассказ

Марфа

«Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них,
которые не покоряются слову, житием жен своих без слова
приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие»
(1 Петра 3:1-2)

 

Уехал муж Марфы, Захарий, в Одессу на заработки. Жена снабдила его всем, что было нужно, и проводила. Отец перед отъездом, поцеловав детей, обещал привезти подарки, а сыну Максимке даже машину, какой еще в деревне и не видали.

Осталась Марфа, перебиваясь кое-как. Ждала – и деток утешала: вот папа деньги пришлет и все будет хорошо. Когда сынок спрашивал о машине, она отвечала: «Да, конечно!». А от отца – ни денег, ни письма. Прошло лето, наступила осень. «Мама! – спрашивали дети, – В чем же нам в школу идти?»…

Неладное почуяло сердце Марфы. Может, что-то случилось? Может, и в живых уже нет? Может, какое несчастье и калекой стал? Так думала Марфа и тихонько утирала слезы, таясь от детей. А когда детишек не было в доме, горько плакала, стоя на коленях перед иконой, за мужа своего молясь. Уже и соседи начали замечать: «Что это ты не хвалишься, что твой зарабатывает? На детях ничего не видно нового. Раздетые и разутые, как и наши».

По соседству жила одна семья, про них все говорили: «штунды». Глава этой семьи Григорий был руководителем этой секты (так их называли). Хоть и приезжие откуда-то, но жили в деревне давно. В один прекрасный день жена Григория Федора пришла к Марфе и говорит: «Мы решили с Григорием немножко помочь твоему горю. Вот тебе две пары обуви и пальто для девочек. Ведь уже холодно, а они полураздетые в школу ходят. Максимке вот костюмчик».

Марфа настолько опешила, что не могла найти слов благодарности. А Федора тихо заговорила о Боге, о том, что Он видит нас всех и готов помочь, если мы обращаемся к Нему с просьбой, в раскаянии души, и Ему доверяем нашу жизнь. Долго говорила она о Божьей любви, о спасении. Позже пригласила Марфу в свой дом на богослужение. Марфа, может, и отказалась бы, но не захотела обидеть добрую соседку, которая помогла ей.

В субботу она накормила детей и наказала пораньше ложиться спать, а сама начала одеваться. «Куда ты, мама, против ночи?» – спросили дети. «Детки, приду и все вам расскажу, ладно?» – успокоила их Марфа. На улице было темно и сыро. А в доме соседа-штунды ярко горел свет. Подошла к дверям, долго не решалась войти. Но вдруг за спиной послышались шаги, и она, как подстегнутая, быстро открыла дверь, чтобы ее никто не видел.

Едва Марфа переступила порог, как ей навстречу вышла хозяйка Федора. Поздоровавшись, взяла ее за руку и посадила на скамейку. Обстановка в доме была необыкновенной: в углу стоял стол, за которым сидело несколько мужчин, а вся комната была заставлена скамейками. Когда же все места были заняты, Григорий встал и сказал: «Перед началом собрания споем «Приди, друг, к Иисусу, как есть, во всех грехах!». Все встали, а девочки на передней скамейке так красиво, по-церковному, пели, что дрожь пробежала по телу Марфы. Пение продолжалось: «Он уврачует душу, не бойся, сбрось свой страх!». Марфа вдруг зарыдала. Она плакала, потому что очень нуждалась в таком враче, который бы излечил раны ее души, который бы утешил ее в тяжелом горе. Потом она начала шептать: «Боже! это я, такая несчастная, это я, прости меня, Господи, это я!»

Когда песня закончилась, встал Игнатий, старый благообразный человек. Он начал читать Писание и объяснять, что Бог так любит грешника, что не пожалел Своего Сына отдать на крест за наше беззаконие, чтобы выкупить нас и дать нам рай. «Христос отдал жизнь за меня и за тебя, – Игнат указал, как показалось Марфе, точно на нее, – чтобы мы были Его детьми». Он сказал: «Придите ко Мне, все нуждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Марфа дальше ничего не слышала, она рыдала: «Как же это? Сын Божий – за меня? Господи, прости!».

Потом Григорий говорил о том, что Бог, простивший грех, никогда о нем не вспоминает. Марфа потихоньку успокоилась. Ей захотелось быть здесь всегда. Она забыла и о своем горе, и о том, что ждет ее дома.

По окончании собрания Федора попросила Марфу остаться. Угостила чем могла и провела ее до самой калитки.

Марфа открыла свою дверь, и показалось ей, что жилище такое тесное, низкое и неуютное, как будто она побывала во дворце. В душе ее еще звучало пение. Все время всплывали слова то Игната, то Григория.

Марфа долго не могла уснуть. Ей так хотелось с кем-то поделиться. Но детки спали, да еще и малы они решать столь важные вопросы. «А что если бы Захарий был дома? Может, и он бы пошел туда? Правда, он сильно не любил само слово «штунда»... Но зачем люди так назвали этих добрых и чутких людей? И что такое «штунда»? – думала Марфа, – Может, это что-то и хорошее...» С этим и уснула, не найдя ответа.

Рано утром дети, проснувшись, хором спросили: «Мамочка, расскажи, где ты была вчера?». Марфа вдруг почувствовала, что в душе ее вчерашнее торжество как бы ожило. Она сказала: «Детки, давайте наведем порядок в доме, умоемся, сядем за стол и я расскажу, где была». Дети быстро справились с делом, сели за стол, и тут мама попросила разом говорить молитву «Отче наш». Дети удивились. Мама раньше никогда не интересовалась, молились они или нет. Но исполнили мамину просьбу. Потом сели за стол, и Марфа стала рассказывать. Дети очень заинтересовались: «А нам можно пойти?» – «Пойдем, детки, пойдем. Может, Бог поможет нам узнать, где наш папа».

Так Марфа стала ходить в собрание, и детки с ней. Девочки учились петь псалмы. Подружились с детьми пресвитера Григория. В доме началась новая жизнь. А по деревне пошла молва, что Марфа с детьми пошла в штунды.

Быстро пролетела зима, весна, а вот и лето. В одно из воскресений нежданно-негаданно приехал Захарий. А дома никого нет. Пошел к старому соседу Спиридону.

 – Сосед! Не знаешь, куда это мои девались-то?

 – Захар! С приездом. Садись, выпьем, а потом и разберемся, где твои.

Выпили по рюмке, по другой, и Спиридон начал рассказывать, что его жена Марфа в штунды пошла, и детей туда заволокла. Спиридон видел, что Захарий кипел от злости, но старался еще больше подлить масла в огонь:

 – «Пей, Захар, придут, никуда не денутся», – приговаривал Спиридон, а Захарий пил и пил. Наконец, он встал и тут же свалился с ног. Привстав, потихоньку по стенке выбрался на улицу и увидел своих детей:

 – Эй, штунды, помогите добраться домой! Я вас всех сейчас покрещу.

Дети побежали к матери. Марфа, как увидела мужа, всплеснула руками: «Господи, спаси детей!». Захарий вошел в дом, свалился на кровать, ругался, кричал, но уснул, слава Богу. Долго спал, а Марфа тем временем наставляла детей, как им вести себя: «Деточки, видите, что сделал лукавый с вашим папой. Не ссорьтесь с ним, молитесь, чтобы Бог его образумил. Не попадайтесь под руку, когда он пьян. Не дай Бог, побьет сильно».

Захарий, проснувшись, долго озирался, припоминая, где это он. Потом позвал жену:

 – Что, продала душу штундам? И детей туда продала? Вот я наведу здесь порядки. Если только ступишь туда ногой, голова с плеч долой!

 – Захар, – спокойно заговорила Марфа, – а почему ты детей не поцеловал, почему гостинчика не привез? Они тебя вон сколько ждали. А Максим ночами о той обещанной машинке мечтал, а ты...

 – Все это в наказание за то, – сказал Захарий, – что вы пошли в штунды.

На самом же деле, Захарий в Одессе нашел себе друзей и все, что заработал, прокутил с ними. Вот и решил он, пока есть деньги на билет, ехать домой.

Потекли дни страданий и слез в доме Марфы. Дети старались меньше попадаться отцу на глаза. А Марфа была жертвой за всех. Детки из страха перестали ходить в собрание. А Марфа тихонько, украдкой ходила и готовилась к крещению. Плакала и просила Господа, чтобы в тот день, когда будет крещение, Захария куда-то отправить из дому. Об этом просила Бога каждый день.

И вот накануне крещения Захарий еще с вечера начал собираться на большой рынок за 12 верст. Марфа от радости не могла найти слов благодарности Господу за то, что Он услышал ее молитву. С вечера все наладила, дала деньги, снарядила. Захарий, выходя со двора, пригрозил: «Не подумай пойти к штундам, убью, если узнаю». Марфа промолчала. А когда муж ушел, вошла в комнату, пала на колени и умоляла Господа, чтобы дал ей мужество и веру.

Оделась по-праздничному и пошла со всеми, кто должен был принимать крещение, далеко за деревню. В тот день Григорий крестил 5 душ.

Возвратившись в молитвенный дом, все совершили богослужение. Марфа, торжествуя душой, шла домой и тихонько напевала: «Душа, торжествуй в Иисусе...» Вошла во двор и не заметила, что подвыпивший Захарий дома, стоит и наблюдает за ней:

 – Марфа! А куда это вас, целое стадо, штунды так рано гнали за деревню?

Марфа от этих слов аж содрогнулась.

 – Что, страшно? – ревел Захарий. – Страшно? Это только начало, а конец будет…

Марфа хотела взять ведро, идти по воду, но муж загородил собой дорогу:

 – Никуда! Ответь, зачем ходила к штундам?

Марфа молчала. И вдруг одним страшным ударом Захарий свалил ее и начал избивать ногами. Дети в испуге с криком разбежались. Захарий схватил топор, поймал Марфу и, накрутив ее волосы на руку, приволок на порог, пригнул ее голову и закричал: «Последнее слово: да или нет?» Марфа молилась в душе: «Господи, дай сил еще одно слово сказать!: Захарий все стоял над Марфой и бешено кричал: «Говори, один удар – и суд тебе решен». Марфа собрала все свои силы и сказала: «Да!» Закрыв глаза, ожидала удара топором, но топор стукнулся о порог возле ее головы, и настала оглушающая тишина. Марфа открыла глаза. Захария не было рядом. С плачем прибежали дети: «Мама, куда он побежал?» Мать обняла деток, помолилась Богу и начала наводить порядок в доме. А в душе молила Господа приготовить ее к новой встрече с мужем.

Детки уже спали глубоким сном, когда постучал муж. Марфа открыла двери. К большому ее удивлению, он не был пьян. Не сказав ни слова, вошел в комнату, а на вопрос Марфы, будет ли ужинать, только глубоко вздохнул и лег спать. Марфа долго не спала, молилась в недоумении: что с ним случилось?

Утром Захарий проснулся, и ни слова не говоря жене, пошел работать по хозяйству. Когда закончил, сел за стол, положил голову в ладони и молча долго, долго сидел.

Марфа решилась подойти к нему и спросила: «Захар, милый, что случилось? Не заболел ли? Чем тебе помочь?». Захарий, как ошпаренный, вскочил от этих слов:

 – За что ты меня называешь милым? Я изверг! Я вчера чуть было не лишил тебя жизни, а ты говоришь: милый! Слава Богу, что кто-то выбил топор из моих рук. А то, что бы было сегодня? Трое детей стояли бы у твоего гроба сиротами, а я куда бы делся? Марфа, прости меня! Прости меня, окаянного! Моли Бога за меня, чтобы Он простил грех мой большой.

Марфа смотрела на протянутые руки Захария, его бледное лицо, и не верила своим глазам и ушам. И, как проснувшись ото сна, сказала: «Захар, давай встанем на колени!» Марфа, рыдая, молилась о муже: «Господи, освободи его от власти зла, займи Сам место в его сердце, услышь меня и мужа моего». А Захарий твердил одно: «Прости, Боже, прости меня бедного, прости». Встав с колен, они, обнявшись, долго стояли молча. Потом Захарий сказал: «Марфа, давай так жить всегда»...

Всем людям на удивленье Марфа и Захарий пошли в «штунды». И дети при них. Захарий на богослужении исповедал перед Богом грех свой, просил простить его неразумие и, получив прощение, стал служителем Божьим. В последние годы своей жизни был диаконом церкви и вместе с автором этого рассказа служил Богу. На смертном одре он произнес пророчество о некоторых членах церкви, что и сбылось после его отшествия. А в последние минуты сказал: «Вот слышится чудесное пение». И с радостной улыбкой на устах отошел к своему Спасителю.

 

МАРИЯ АНДРИКЕВИЧ, г. Хмельницкий

 

назад